epoxyde | Entries tagged with наука

Доковырял семинар свой на ноябрь. Осталось выправить и сделать слайды. О, да. Это слово – слайды! С ними в научных кругах всегда стращная проблема. Редкий случай – удачно подготовленная презентация. Дело даже не в многоцветности или монохромности оной. Дело в подаче информации. Девять из десяти семинаров, которые я уже имел возможность посетить, отличаются тем, что на слайдах стараются разместить ВСЁ. От таблиц, до кусков текста в несколько абзацев. Вопросом о том, кто и каким образом будет это читать, изготовитель таких слайдов явно не озадачивался.

На башку мою свалилась еще и научная сессия в политехе в конце ноября. Хотя, конечно, объем машинописного текста для нее требуется почти вдвое меньший, но качество этого текста должно быть на порядок выше. И написать его надо намного быстрее, аж за две недели.
А тем временем черновой вариант доклада к семинару накарябал. Со скрипом. Ибо красиво излагать мысли я не умею. Сейчас прочитает один кандидат наук и, наверное, выложу его сюда, на разнос. Как-то так все.
Останется только подправить и начать делать презентацию к докладу. Насмотревшись на ужасные и кривые презентации наших ученых, хочется сделать идеальную презентацию.

А у меня скоро первый семинар. Поэтому я не пишу почти ничего, так как голова занята темой этого дела. Скорее всего, будет в ноябре, а тема на меня мной же упадена большая. Из всей темы нужно выбрать только на вводную часть, чтобы потом еще написать несколько статей. И, конечно же, будут слайды.
Вот сразу, как только закончу готовиться, сразу же вернусь снова в ЖЖ на постоянку, а не на полставки, как сейчас.

Если мы вспомним, что вендская фауна – это, прежде всего, оригинальный план строения, то в отношении к вопросу о происхождении членистоногих возникает интересное предположение.
Вендобионты – это животные (несомненно), уже многоклеточные и при этом достаточно высокоорганизованные. Достаточно сказать, что разнообразие жизненных форм в этой фауне было достаточно велико. Кроме того, эта фауна отнюдь не была тупиковой ветвью и на излете своего существования уже искала какие-то новые принципы организации. Трибрахидиум, если он является родственным другим классическим вендобионтам, например, показывает, в каком направлении могли пойти эти организмы дальше. В настоящее время наиболее близкими в плане внешнего строения к трибрахидию стоят морские звезды или же кишечнополостные. Из наиболее ярких представителей можно упомянуть чарнию, которая, вероятнее всего, была аналогом современных морских перьев и анемонов (только без щупалец).

Если ранние вендобионты – это классическая застежка-молния (симметрия скользящего отражения), то уже к концу венда появляются такие интересные формы, как, например, вот эта дикинсония из позднего венда:

Или вот эта вендия соколова также из позднего венда:

Ранние формы, например, имеют более простое строение, а основной тренд определился почти сразу – некий аналог цефализации. Неизвестно, была ли это полноценная цефализация, затрагивавшая и органы чувств в том числе, или же это просто закономерность у билатерально симметричных животных. С другой стороны, трибрахидии и вообще трилобозои пошли в другом направлении и никакой цефализации (по крайней мере, горизонтальной) у них не получилось. Зато получился другой, не менее интересный план строения. Типичный трибрахидий такой:

Еще одним ярким представителем вендской фауны стала сприггина. Она в свое время подняла шум по поводу возможности происхождения членистоногих в венде от ей подобных. Ну, типичная сприггина выглядит так:

А типичный трилобит – так:

А есть еще другие разные раннекембрийские явственно сегментированные организмы. Тут достаточно вспомнить аномалокариса, опабинию, мареллу и прочих.
Кажется, все просто. Сприггина и ее родственные организмы к самому концу венда выработали комплекс адаптаций, которые стали возможны благодаря перестройке экосистем, увеличению содержания кислорода (второе кислородное событие, скажем так) и, соответственно, массовому поступлению в воду окисленных минеральных соединений. Это позволило продуцировать скелет, а дальше – уже знакомая история, которая началась т. н. кембрийским взрывом или, иначе, кембрийской скелетной революцией.
На практике все сложнее. Вендобионты все без исключения, как уже выше было сказано, имели особый тип симметрии – скользящего отражения. В этом случае сегменты не строго противопоставлены друг другу на обеих сторонах тела, а смещены с шагом в половину своей ширины. И так у всех. Нет ни одного исключения А вот у трилобитов и других сегментированных, начиная с самого раннего кембрия, уже нормальная симметрия без смещения. Эта неувязка не позволяет однозначно вывести членистоногих из вендобионтов.
Вот чуть ранее о генетическом аспекте вендской фауны я уже чуть-чуть говорил. Как раз в приложении к общей организации. Теперь, если немного расширить эту гипотезу, то представляется интересный сценарий.
Допустим, ближе к концу венда все потенциальные возможности, которые могли существовать, учитывая набор генов, вендобионты реализовали. В общем, ничего более качественного и не могло бы получиться. НОХ-гены управляют онтогенезом очень жестко, не давая организму оказаться устроенным иначе, чем его предки. А вендские организмы имели достаточно простую цепь НОХ-генов, которые, включаясь попеременно, запускали образование очередного сегмента тела
Могу предположить, что начавшаяся, так сказать, цефализация стоила вендобионтам значительных эволюционных усилий, но оказалась выгодной. Поэтому можно также предполагать, что и органы чувств начали смещаться в переднюю часть тела, либо тут начинал организовываться более крупный нервный узел (сложно представить себе многоклеточный организм, который может плавать, но не имеет нервной системы, а ергия плавала, например).
Допустим, два НОХ-гена, управлявшие образованием правых и левых сегментов соответственно, располагались в непосредственной близости друг от друга и имели, что логично, один механизм запуска – с помощью белков-морфогенов, как это есть и сейчас. В результате определенной мутации эта пара НОХ-генов стала активироваться одновременно и, соответственно, два сегмента стали закладываться одновременно. Вот и случается качественный скачок, отделяющий вендобионтов от настоящих билатерально симметричных животных.
Какие выгоды это дает? Сложно судить. Возможно, такая перемена произошла вовсе не с самыми крупными представителями эдиакарской фауны. Возможно, это дало новым видам иной способ передвижения и другую, более эффективную организацию нервной системы. Теперь можно было организовать полноценный головной отдел с парой органов чувств, а не в одним набором, как следовало бы в случае с попеременной закладкой. Вероятно, также появилась возможность избежать единообразия метамеров и перейти к новому, аллометрическому типу роста.
В целом, по ряду причин, новая организация оказалась эффективнее прежней и новые мелкие вендобионты постепенно закрепили это приобретение и развили его. От парного сегмента тела до конечности – один шаг, и в самом конце венда на сцене появляются мелкие членистоногие, которые уже в следующем периоде станут господствующей формой беспозвоночных в морях кембрия.

P. S. Все выше изложенное не претендует на научную истину или даже научную гипотезу. Это описание вероятного механизма, вполне очевидного и реализуемого. Было ли так на самом деле или же эдиакарская фауна никак с кембрийской не связана напрямую, мы, полагаю, точно не узнаем никогда или, по меньшей мере, в ближайшее время.

Кстати.
Усложнение работы HOX-генов может быть неплохо прослежено по одному интересному признаку – степени выраженности метамерии. Ведь, в общем, чем более однообразны части тела животного, тем менее сложная система генов-регуляторов онтогенеза (HOX-генов) управляет его развитием. Вот и получается, что по степени метамерии, наверное, можно судить о том, насколько просто или сложно устроен генетический аппарат и, соответственно, делать какие-то предварительные выводы об эволюции животных.
Так, например, вендобионты представлены исключительно метамерными видами. Но более того, способ роста этих существ свидетельствует не только о простоте, но и вообще о крайней примитивности управляющей генной сети. Следующий период – кембрийский – показывает не столько усложнение этой сети, сколько различные рекомбинации генов. Метамерность остается главной отличительной чертой едва ли не всех организмов, обитающих в это время.
Только с появлением ракообразных (не трилобитов), насекомых и позвоночных можно говорить о значительном усложнении регуляции HOX-генами.

Как известно, мел-палеогеновое вымирание повлекло за собой практически тотальное вымирание динозавров. А это привело к выходу в лидеры млекопитающих. До сих пор нет единого мнения о причинах вымирания, но ясно, что это не был метеорит (к импактной гипотезе склоняется западная школа), так как следовало бы ожидать более или менее равномерного вымирания в рамках разных отрядов и, по меньшей мере, продленное существование динозавров после К-Т события.
Для начала нужно вспомнить, кто такие – динозавры. Это архозавры, когда-то огромная группа рептилий, которая в настоящее время представлена только крокодилами (крокодилы, аллигаторы, гавиалы). Экологический спектр динозавров был также весьма широк. Они заселили практически все среды обитания (до сих пор, правда, неизвестны динозавры с подземным, как у кротов, например, образом жизни). 160 миллионов лет динозавры практически единолично заправляли планетой.

За это время внутри группы выработались весьма прогрессивные адаптации, которые сейчас характерны более для млекопитающих. То есть, вопреки часто встречаемому мнению, динозавры не были эволюционно тупиковой или исчерпавшей резервы адаптационных возможностей группой. Конечно, на эволюционную линию сильно повлияла самая ранняя адаптация предков динозавров (рептилии вообще) – стремление к минимизации потерь воды.
В период своего расцвета динозавры были представлены всеми возможными размерными классами, самыми разнообразными типами питания, локомоции и поведения. Также вопреки стереотипу многие из динозавров могли быть теплокровными. Таковыми, по всей видимости, являлись летающие динозавры, возможно – морские. И это те из них, у кого теплокровность была истинной. В других группах могла иметь место так называемая реактивная гомотермия, когда большое по массе и размеру тело, нагреваясь за световой теплый день, за холодную ночь не успевало остыть, чем создавались благоприятные условия для пищеварения и обменных процессов. Поэтому динозавры смогли заселить и сравнительно более холодные и сухие области тогдашней Земли.
Некоторые динозавры имели четырехкамерное сердце, что является очень прогрессивным признаком. Крокодилы и сегодня имеют именно такое сердце, как у млекопитающих и птиц (которые, в общем, тоже являются динозаврами). Именно четырехкамерное сердце полностью разделяет артериальную и венозную кровь, создавая плацдарм для резкого повышения интенсивности метаболизма.
В целом, как вы поняли, динозавры были вовсе не самой застойной группой. Достаточно сказать, что именно они первыми освоили бипедальное движение – на двух ногах, освободив передние конечности. Млекопитающие смогли это сделать лишь сравнительно недавно. Даже более важно, что практически все четвероногие динозавры произошли от двуногих.
Итак, к концу мелового периода складывается весьма интересная ситуация. Млекопитающие, уже достигшие достаточно высокой сложности, все еще представлены скудно и, в основном, мелкими формами. Вообще, млекопитающие, находясь в подчиненном положении, не достигают крупных и даже средних размеров. Собственно, существование млекопитающих параллельно с динозаврами ничем сенсационным не является. В общем, он ничего не значит вообще.
Даже тот факт, что плацентарные млекопитающие известны из средней юры (160 млн. лет назад), ничего не меняет. Плацента не является решающим фактором эволюционного доминирования. Можно сказать, что она, в какой-то степени, является фактором, тормозящим процесс установления господства в экосистемах. Почему – поговорим дальше.
Длинное вступление имеет одну цель – подойти к проблеме: почему после К-Т события вымирают динозавры, но остаются млекопитающие. Вымирание носило протяженный характер. В течение нескольких миллионов лет происходило не вымирание, а обычное, в общем, снижение видового разнообразия пресмыкающихся. В то же время видовое разнообразие млекопитающих остается достаточно равномерным. Вымирают морские рептилии, большие группы раковинных головоногих. Вообще, таксономические потери морских экосистем практически также велики, как и потери экосистем наземных. Это лишний раз говорит против импактной гипотезы. Млекопитающие в этот период преставлены преимущественно примитивными триконодотов, однопроходных, сумчатых, немногочисленными плацентарными. Подавляющее большинство их мелкие насекомоядные животные.
Этот факт очень важен для понимания взаимоотношений млекопитающих и динозавров. Пищевая специализация накладывает сильный и достаточно характерный отпечаток не только на строение, но и на поведение животного или насекомого.
Кто такие – насекомоядные? Самые примитивные в отношении устройства пищеварительной системы животные в весьма простыми поведенческими паттернами. Это, скажем так, отправная точка эволюции млекопитающих. Именно питание насекомыми позволяет в дальнейшем специализироваться в направлении хищничества, а равно и травоядности. Насекомые (а также черви, многоножки и пр.) всегда были самым доступным пищевым ресурсом, поэтому вовсе не удивительно, что первые млекопитающие были совсем не хищниками или травоядными. Такая стратегия исключает мелких и экологически подавленных предков млекопитающих из конкурентной борьбы с крупными пресмыкающимися.
Насекомоядные и сейчас весьма архаичны, у них слабая дифференциация зубов. Хотя, даже тут есть свои эволюционные петли. Первоначально предки млекопитающих – цинодонты – имели отчетливо выраженные клыки и жевательные зубы, а у тритилодонтов уже появляются зубы, похожие на резцы грызунов. Упрощение зубов у первых млекопитающих имеет вторичный характер и связано, по всей видимости, как раз с переходом в подчиненное положение и последовавшим изменением рациона.
Именно ввиду такого положения маммалий в экосистемах представляется маловероятным тот факт, что они вступили в конкурентные отношения с динозаврами и в итоге вытеснили последних. На возражения могу парировать: а кто же тогда вытеснил ихтиозавров и плезиозавров в морях, где у них, по сути, конкурентов и не было. А также не ясно, каким образом млекопитающие смогли вытеснить птеродактилей.
Если же они (млекопитающие) это сделали, то почему не вымерли черепах, крокодилы, змеи, которые в плане размножения ничем особенно от динозавров не отличаются.
Часто млекопитающих считают виновными в вымирании динозавров через появление таких групп, которые питались яйцами и детенышами рептилий. Но и у этой гипотезы есть существенные затруднения. Яйцееды существовали столько, сколько существует животный мир. Среди динозавров были такие, кто питался яйцами других видов. Это небольшие по своим размерам рептилии, которые успешно существовали всю историю динозавров и также вымерли в конце мелового периода. Млекопитающие, если и питались яйцами динозавров, то такие группы не были многочисленными и между ними должны были существовать конкурентные отношения, приводящие к стабилизации и оптимизации их численности и балансировке экосистемы с их участием. То есть, они не могли в принципе «съесть» все яйца. Маловероятно даже, что они выедали значительное количество этих яиц, сравнимое, хотя бы, с естественными потерями.
Потомство динозавров – кладка – было избыточным и небольшим по размерам. Это реализация стратегии массированного размножения с последующей высокой смертностью, которая наиболее ярко реализуется у рыб и, например, паразитических червей (цепней, аскарид и т. д.), которые откладывают тысячи яиц, из которых выживает несколько штук. Кладки динозавров содержат зачастую не один десяток яиц, что для выживания многих видов было избытком. Малочисленные крупные виды могли себе позволить потерять большинство яиц или детенышей.
Мелкие же виды динозавров, по всей видимости, вырабатывали (и, таки, выработали) охранительное поведение, которое для крупных было бы проблемой (скорее затопчешь малышей). Однако у некоторых крупных видов можно найти примеры именно такого поведения.
В настоящее время яйцеедов никак не меньше, чем в меловой период, но крокодилы, черепахи и змеи чувствуют себя прекрасно. Да и множество птиц, которые откладывают яйца в наземные гнезда, вовсе не собираются вымирать по причине того, что их яйцами кто-то питается.
Причина вымирания динозавров, видимо, совсем не в конкуренции с первыми млекопитающими, которые не могли конкурировать с ними в принципе. Давайте попробуем предположить, что произошло на границе мелового и палеогенового периодов.

Морганукодон – представитель протомлекопитающих возврастом в 200 миллионов лет. Долгое время подавляющее большинство млекопитающих на Земле были почти такими же.

В меловом периоде география материков Земли постепенно приходит к знакомому нам виду, формируются очертания современных континентов и океанов. К середине мела уровень океанов поднимается, что, вероятно, происходит в результате заметного потепления климата, а это влечет за собой повышение влажности воздуха и изменение климатического зонирования планеты. Благоприятные для динозавров условия и, в общем, не менее благоприятные для млекопитающих, которые спокойно питаются насекомыми и не пытаются конкурировать с динозаврами.
Однако к концу мела ситуация меняется. Климат становится холоднее и суше. Это может заставить нас думать, что динозавры вымерли как раз из-за снижения температур. Но их предки прекрасно пережили сухой и относительно холодный климат триаса. Да и понижение было коротким – к самому концу мела температура вновь повышается.
Меловой период в целом ознаменовался радикальной сменой природных сообществ, что вместе с переменой климата создало большие проблемы для пресмыкающихся. И дело, видимо, даже не в том, что динозавры, как говорят, отравились алкалойдами распространившихся повсеместно цветковых, а в том, что изменился характер экосистем. Крупные травоядные динозавры, которые почти все имели огромные размеры, оказались не у дел. Это поставило проблему существования крупных хищников, которые питались крупными травоядными. Что произошло в море – не совсем понятно, но и тут смена планктонных сообществ и общая перемена в циркуляции воды нанесла серьезный удар по мегафауне.
Но есть еще один интересный момент. Первые млекопитающие – очень мелкие, уязвимые существа, существование которых отягощается еще и тем, что потомство у них рождается часто недоразвитым, не готовым к полностью самостоятельной жизни. Нужно достаточно длительное время, чтобы выкормить детенышей. Потомство яицекладущих и сумчатых невелико, а плацентарные отягощены периодом беременности. Но даже при этих ограничениях мелкие млекопитающие достаточно многочисленны, так как вырабатывают достаточно эффективные стратегии заботы о потомстве (вскармливание молоком – очень эффективная стратегия, которая позволяет детенышам расти быстрее).
А что будет, если на популяцию крупных цератопсов и мелких каких-нибудь морганукодонтов будут действовать одни и те же факторы среды? Допустим, они неблагоприятные и приводят к гибели некоторой части животных. Естественно предположить, что погибали и те, и другие. Никакого особенного, решающего преимущества млекопитающие не имели и не имеют. Точно также они подвержены действию неблагоприятных условий среды, точно также страдают от голода, холода, наводнений, пожаров. Но у них, все же, есть одно значимое преимущество. Это количество особей в популяции и скорость размножения.
Крупный динозавр не способен быстро дать потомство, для чего нужно сначала дожить до половозрелого возраста. Также крупные виды всегда малочисленны, в противном случае нарушается баланс в экосистеме и они так или иначе уничтожат ее или вымрут.
Потеря одной особи, не вошедшей в стадию размножения для крупных динозавров – событие, существенно влияющее на дальнейшую судьбу всей популяции. Потеря даже десятка особей мелких млекопитающих – сильный, но вовсе не самый фатальный удар для их популяции. Те, которые выжили, дадут потомство в очень короткие сроки.
Небольшие размеры и короткий срок жизни – вот два отличных эволюционных тренда, которые позволили млекопитающим пережить гиганстких рептилий, совершенно не вступая с ними ни в какие существенные конкурентные отношения. Короме всего прочего, мелкие животные практически никогда не становятся объектом охоты крупных животных (лев не станет ловить мышей).
Возможно, уже на излете своей истории динозавры и предпринимали попытки уйти из крупных размерных классов, но на фоне уже развившегося тотального и фатального кризиса внутри группы архозавров эти попытки не имели сколько-нибудь существенного эффекта, так как время, отведенное на них было крайне ограничено.
В то же время млекопитающие с вымиранием динозавров вдруг обнаружили, что существует множество возможностей для экологической иррадиации и увеличения видового разнообразия.
Можно сказать, что конкуренция между динозаврами и млекопитающими началась только тогда, когда первые перешли точку невозврата в процессе собственного вымирания, которое, напомню, было не вымиранием как таковым, но носило характер невосполняемого уменьшения таксономического разнообразия.
Пожалуй, на сегодня это и все.

В Смитсоновском университете запустили интересный проект – трехмерную оцифровку экспонатов.

Теперь каждый посетитель сайта может в достаточно мелких деталях рассмотреть экспонаты. Некоторые из них снабжены реальными текстурами.
Так как поставщиком ПО для этого проекта является Autodesk, дело развернулось и при просмотре модели можно не только вертеть и приближать ее, но и менять ее цвета (блики, диффуз, амбиент), устанавливать степень отражения и изменять положение, цвет и силу источников света, которые модель освещают. В общем – отличный проект, которому хочется пожелать успехов и расширения коллекции. А еще – увеличения разрешения сканирования, чтобы была возможность не просто смотреть модели, но и изучать их.
В заключении: так как проект открытый, каждую модель можно загрузить на свой компьютер и работать с ней. Доступны форматы OBJ высокого разрешения сетки и STL. Последний формат используется при 3D-печати. Так что теперь каждый может распечатать себе бюстик Линкольна или череп ископаемого дельфина.

К моменту очередного массового вымирания на Земле существует множество достаточно разнообразных экосистем. К моменту Великого вымирания на границе перми и триаса на Земле также существовало несколько вполне устоявшихся морских и сухопутных экосистем. Но к концу перми климат резко переменился. Резкие изменения происходят в механизме термогалинной циркуляции и циркуляции воздушных масс. Климат становится суше, а оксигенация вод океанов ввиду нарушения работы «кислородного насоса», накачивавшего кислород в глубинные слои воды, становится все ниже. Это влечет за собой аноксию, а она губит почти 97% видов морских обитателей. На суше также происходят перемены. Мощнейший трапповый вулканизм в Сибири значительно влияет на климат.
Но Земля и ранее переживала и более серьезные перемены. В том числе, вероятно, стадию полного замерзания (или почти полного). Но это не влекло столь массовых вымираний. Более вероятно, что к концу перми экосистемы (а именно – большинство из составлявших их видов животных и растений) исчерпали свой запас эволюционной пластичности и достигли, вероятно, пределов адаптационных возможностей. Но в подавленном состоянии (подчиненные положения в экосистемах) существовали предки тех видов и более крупных таксонов, которые пережили пермское вымирание. Вот они как раз и обладали еще не реализованной пластичностью.
Как только на Земле начались серьезные климатические перемены, прежние экосистемы, находившиеся в состоянии, близком к климаксу, и на пределе своих адаптационных возможностей, выпадают, а их место занимают пока еще не столь устоявшиеся, но очень гибкие протоэкосистемы, которые сразу после освобождения площадки активно эволюционируют. Количество видов, составляющих эти экосистемы, еще не так велико, но именно в этом их огромное преимущество.
Можно предположить, что все массовые вымирания в истории Земли стали следствием исчерпания адаптационных способностей. Так, например, вымерла вендская фауна, вытесненная более пластичной кембрийской (о пластичности организмов кембрия красноречиво говорит кембрийский взрыв). Так постепенно вымерли и динозавры, полностью уступив млекопитающим с их потрясающе пластичной стратегией выживания.

Умер Алексей Меркурьевич Гиляров.
Прекрасный ученый, преподаватель, популяризатор науки.
Невероятно умный и порядочный человек.
Вот 177 его статей на сайте "Элементы".
Он мог бы, наверное, сделать на их основе отличную популярную книгу по экологии. Уже не сделает.

Мы можем вскоре распрощаться с мягкотелым вендом. Вполне вероятно, что уже в середине-конце эдиакария, по крайней мере у некоторых организмов присутствовали в организме твердые образования, выполнявшие скелетную функцию. Как они произошли - пока спорный вопрос. Возможно, изначально это были конкреции, погруженные в органический материал (в клетки или прямо в симпласт).
На фотографиях скелетные образования позднего венда.

Мне предложили (ну, вот как у нас предлагают? «Надо бы...») начать писать статьи в журналы. Публиковаться, в общем. Тематика особого значения не имеет. Я решил писать по своей любимой теме - эволюционной биологии. Пока в размышлениях о том, куда податься. Возможно, взять два направления. Одно - на основе фактического материала, а для этого плотно сотрудничать с геологами, знатоками ископаемых. Другое - теоретическое, реферативное, посвященное проблемам теории эволюции, трудностям в ее понимании, трактовках и, конечно же, о процессах эволюции. Вот такие пироги.

Не могу сказать, что я в диком восторге от того, как функционирует Академия сейчас, но совершенно ясно, что в новой структуре, с Агентством, будет еще хуже. Если сейчас РАН работает на науку с КПД 30%, то после реформы будет работать с КПД 0%. Никакой заинтересованности [заниматься наукой] не будет. Но и то, как сейчас, мне не очень нравится.
Я, возможно, буду переходить на работу либо в МГУ, либо в другой вуз. У меня проблем с трудоустройством не будет. За границу я не собираюсь, потому что здесь я могу заниматься просветительством, публиковаться на сайте «Элементы», писать научно-популярные книги. У меня хватает дел. Но заниматься наукой здесь…
Разве что она теперь только в вузах останется, но посмотрим. Все ученые настроены очень пессимистично. Нет таких ученых, которые говорят: «Вот хорошо, сейчас что-то улучшится». Таких ученых нет вообще, разве что Костя Северинов. Правда, надо у него спросить, он еще не передумал? Он, по-моему, такой один. Люди однозначно настроены очень пессимистично.

Для глобальной экосистемы (всей планеты Земля) каждый отдельный вид никакого значения не имеет. Сколь бы эволюционно успешным он ни был, он совершенно не обязателен в масштабах планетарной экосистемы. То есть, вымирание вида вообще никак не скажется на состоянии планеты. Даже если мы теперь спустимся на несколько уровней ниже, то обнаружим, что такое безразличие к судьбе отдельно взятых видов распространяется на куда меньше по масштабам экосистемы. Сразу оговорюсь, что антропогенное влияние в данном случае не принимается во внимание, будем работать в идеальных, «бесчеловечных» условиях. Я вообще люблю исключать человека из цепи рассуждений, так как этот биологический вид занимает свое место на Земле немного не по праву.
Итак, спустившись на уровень локальных экосистем, обнаруживаем, что виды, которые составляют эту экосистему, никакого, в общем, отношения к ее существованию не имеют. Подождите кидаться томатами, сейчас объясню свою точку зрения. Любая экосистема проходит несколько стадий в собственной эволюции. Прежде всего, это этап формирования. Тут, безусловно, очень важны виды-основатели. Они закладывают основы экосистемы, определяют ее первоначальный вид, задают условия, которые далее будут формироваться и развиваться. Но каждая новая экосистема имеет возможность сформироваться только там, где ее основатели оказываются успешнее, чем вся предыдущая экосистема. Примерно та же ситуация, которую можно наблюдать в сосновом лесу, где активно растет подрост из елей. Они поднимаются и затеняют проростки сосен, которые, естественно, погибают. Лес сосновый сменяется темнохвойным. Это самый простой пример. Проще только сообщества рудералов.
Как только виды-основатели заложили фундамент экосистемы, далее все процессы начинают раскручиваться, как маховик. Но разница в том, что экосистеме уже не важно, какие именно виды включаются в нее и поддерживают маховик в состоянии вращения. Если на первой стадии виды формировали экосистему, то далее включается обратный механизм - экосистема формирует виды. Это то же самое, что и провинциалы, приехавшие в столицу. Либо они приспосабливаются, либо выпадают (уезжают, погибают и так далее). Если приедет сто тысяч таких провинциалов, а приспособится и найдет себе место только тысяча (остальные уедут обратно, либо пропадут), столица вообще никак не пострадает.
Парадокс: сколько бы провинциалов ни приехало, сколько бы их не осталось, экосистеме столицы совершенно до лампочки. Здесь обычно заходит разговор о буферных свойствах экосистемы, о вместимости столицы, так сказать. Но это, на мой взгляд, уже немного не актуально. Буферная система работает совсем не на мигрантов. Ее задача - нивелирование внешних воздействий, абиогенных факторов. О том, что происходит, если работает биогенный фактор - чуть ниже.
Мне думается, что любая экосистема имеет строго определенное количество мест, куда могут встроиться новые виды. Если говорить языком метафор, то в столице есть строго определенное количество рабочих мест. Скажем, на сто тысяч приезжих есть только тысяча рабочих мест. Это подразумевает то, что девяносто девять тысяч не найдут себе работу и покинут столицу. Либо умрут от голода. Можно, конечно, жить на подачки, просить милостыню, но никакого существенного влияния на столицу эти попрошайки не окажут.
Так и в экосистеме на каждый момент времени существует предел насыщенности видами, назовем его, скажем, лимитом разнообразия. Этот лимит обеспечивает оптимальную организацию энергопотоков внутри экосистемы. Чем выше лимит разнообразия, тем сложнее становится экосистема, тем медленнее в ней совершается круговорот вещества и энергии, но тем эффективнее они преобразуются. Нельзя представлять экосистему в качестве разумного существа, конечно, но если попробовать, то может получиться такая забавная аналогия. Если экосистема видит, что где-то скорость обмена становится слишком высокой, то тут же включает механизм торможения. Ведь чем выше скорость потребления какого-то ресурса, тем больше вероятность того, что ресурс используется неэффективно.
Опять же - аналогия. Если мы быстро и много пилим деревья, нам придется производить много отходов. Ведь бригада из двух лесорубов успевает только валить лес, срезать сучья. А вот использовать сами сучья они уже не могут. Так и остаются эти ветки валяться и гнить. Чтобы такого не произошло, министерство (если оно хорошее) распоряжается включить в бригаду еще одного человека, который займется сбором веток. В экосистеме то же самое: как только появляется необходимость (заметьте, не возможность, а необходимость) использовать ресурс более эффективно путем переработки той его части, которая не используется в данный момент, расширяется лимит разнообразия. То есть, открывается еще одно рабочее место. До этого момента новый работник системе не нужен и даром. Он будет только потреблять ресурсы, энергию и не производить ничего полезного. При этом каждый новый работник платит своеобразный налог в экосистему. Во-первых, налог на численность, что ограничивает количество таких работников, во-вторых - налог на потребляемые ресурсы. Этим налогом вид в экосистеме возвращает в нее потребленную энергию.
А вот теперь о том, что будет, если приезжие займутся самодеятельностью. Они создают подпольный рынок, используют доступный им ресурс, не выплачивая налоги. А схемы их деятельности местному надзорному органу неизвестны. Поэтому такая банда быстро увеличивается в численности, уничтожает варварски любой подходящий ресурс и, в конце концов, приводит к кризису экосистемы. Это может быть воздействие двух видов.
Первый - это отрицательное воздействие. В результате, как правило, страдает экосистема, в которую проникают несвойственные ей виды, с которыми экосистема еще не умеет справляться.
Второй - положительное воздействие. В результате внутри одной экосистемы появляется зачаток новой, более прогрессивной. Это закономерная смена сообществ, и более качественное изменение, чем простая гибель одной экосистемы и замещение ее другой. Можно сравнить это с научно-технической революцией.
Что общего это имеет с экосистемным отбором, о котором я начал размышлять еще год назад? Я тогда предположил, что вид эволюционирует в угоду экосистеме. Сейчас я говорю о том, что вид не просто эволюционирует в угоду той экосистеме, в которой существует. Экосистема задает границы и пределы его эволюции, за которые вид не может выйти даже теоретически.
Вторая идея сегодняшнего поста - каждый конкретный вид никакого влияния на экосистему не оказывает. Она просто заменяет его другим и определяет ему границы эволюционных изменений. В экосистеме существует жесткий лимит на количество видов. Ни больше, ни меньше быть не может. Если их меньше - начинается эволюция. Иначе ни одной экосистеме эволюция не нужна. Это грозит ей подрывом изнутри. Основная цель экосистемы - бесконечно долгое существование. Для этого ей нужен набор правил, которым подчиняются все члены сообщества. А какой именно вид будет работать, скажем, потребителем падали, это совершенно не важно. И чем выше мы поднимаемся по лестнице масштабов экосистем, тем все менее важным становится отдельный вид.
Более утилитарный вывод таков: если какой-то вид исчезает по причинам, не зависящим от человека (исключаем его), этому не помешать и не стоит мешать. Это нормальный процесс. На смену ему придет другой вид. Экосистеме все равно.

Смотрю сейчас документальный фильм «Открытый космос».
Если все верно, то я был прав. Наука - она без границ и предубеждений. Ученые не знают политики и болеют за своих коллег, где бы они ни работали. И переживают их неудачи и трагедии.
Советский Союз совместно с НАСА разработали программу Союз-Аполлон. Первые астронавты на Луне оставили там медали с портретами Леонова и Гагарина. А Луноход-2 был спасен от практически неминуемой гибели благодаря переданному советским ученым детальному снимку места его посадки. Переданному молча и без лишнего пафоса членом американской делегации.
Такие дела.

Я бы сказал - сильнейший, так как он нанесен именно по той части креационного мировоззрения, которая долгое время была одним из столпов всей концепции сотворения. Во-первых, генетики дали креационизму прямо в глаз в прямом и в переносном смысле. Во-вторых, удар нанесен по концепции исключительной микроэволюции в общей схеме сотворения. Эта концепция говорит, что в популяциях происходит только микроэволюция, а виды остаются неизменными. Безусловно, исторически упертым сторонникам сотворения ничего и никогда уже не доказать, да и стоит ли доказывать. Суть открытия такова:
Известно, что существуют так называемые генные сети, которые представляют из себя цепочки взаимодействующих через свои продукты генов. Белки, например, считываемые с одного гена, активируют или наоборот тормозят другие гены, вызывая таким образом целый каскад процессов синтеза белков. Как правило, такие генные сети приурочены к каким-то вполне определенным механизмам внутри организмов или же управляют развитием и функционированием каких-либо органов.
Еще лучше известно, что такое частное образование, как органы зрения, присутствуют у огромного числа живых организмов и имеют самую разнообразную конструкцию, от простых пигментных пятен, до сложно устроенных глаз млекопитающих. Не смотря на такие различия, все эти типы глаз в своем индивидуальном развитии контролируются вполне определенными генами, которые присутствуют у всех без исключения обладателей тех или иных органов световосприятия. Это гены Pax и Six. Сама генная сеть может отличаться у разных организмов, но эти два гена входят в любую из них непременно. Вот, например, генная сеть, управляющая развитием глаза человека:

Зеленые стрелки показывают пути активации, красные линии - пути тормозящих воздействий.
Характерно, что развитие таких разных глаз, как глаз человека и глаз комара запускается одним и тем же геном Pax6. Это говорит только об одном: механизмы, лежащие в основе формирования органов зрения у всех зрячих животных одинаковы. И это, кажется, подтверждает идею о сотворении (еще бы: один творец создал всех по единому плану).
Гены Six обнаружены даже у медуз, где занимаются все той же работой - управляют развитием органов зрения (крупные медузы имеют световоспринимающие органы). А вот у наутилусов, например, экспрессия гена Six 3/6 подавлена, что вызвало интересный эффект: у наутилосов в глазу, почти таком же, как у всех головногих, нет хрусталика. Глазной бокал заполнен водой из окружающей среды. Нарушение функционирования Six 3/6 ведет к нарушениям в формировании хрусталика и соответствующим заболеваниям (микрофтальмия). Но гены Six примечательны еще и тем, что относятся к гомеозисным генам, работающим только в пределах одной части тела или отдела. К гомеозисным относятся и Hox-гены. То есть, приуроченность генов, управляющих развитием глаза у всех животных тоже не случайна и говорит о высокой специализации этих генов. А продукт гена Pax вызывает включение гена Six.
Но гены Pax и Six и соответствующая им генная сеть, которая должна управлять развитием глаз, обнаружена у таких совсем безглазых организмов, как губки. Со школы всем известно, что губки - это крайне просто организованные существа, у которых даже четкой координации между клетками нет (степень межклеточного взаимодействия гораздо ниже, чем у других, более высокоорганизованных организмов). Интересно, что сеть Pax-Six у губок, по всей видимости, управляет формированием пор, системы каналов, которые пронизывают губку и служат для организации тока воды, из которой губки и отсеивают свою пищу. Если заглушить оба гена, каналы не формируются, если же заглушить только Pax-ген, активность гена Six тоже снижается. Это определенно указывает на наличие между ними зависимости.
Что из этого следует? А следует из этого открытия, что у губок вполне определенным образом функционирует генная сеть, которая крайне близка к таковой, регулирующей развитие глаз. Но у губок никогда не было нервной системы, с наличием которой, собственно, и связано функционирование органов зрения. Наличие же в клеточном составе губок клеток со светочувствительными пятнами представляется сомнительным с точки зрения функциональности таких клеток для неподвижных организмов. Они там просто не нужны, губка не будет ползти на свет или гоняться за добычей.
Да и функции, которые имеют эти гены (напомню, формирование пор и каналов) совсем далеко отстоят от того, чем они занимаются в других организмах. Конечно же, у губок эти гены гомеозисными не являются.
То есть, другими словами, набор генов, предназначенных для одной цели, каким-то образом переквалифицировался на ранних этапах эволюции животных и стал исполнять совсем иные обязанности, которые не были предусмотрены заранее. Как мне кажется, это красноречиво говорит о том, что эволюции (не микро, а настоящая макроэволюция) идет полным ходом. Кроме этого, открытие показывает возможные пути такой эволюции и вообще позволяет делать достаточно смелые выводы.
Генетика ударила в глаз креационизму, показав, что никакого единого плана творения (на генетическом уровне) у живых организмов не было никогда. Гены, мутируя и проходя отбор по обусловленным им фенотипам, обретали новые функции, чем определяли направления развития новых групп организмов. Механизм, продемонстрированный на одной группе генов (смена функционального назначения) вполне справедлив и для других групп. Столь крупные изменения в функциональности вряд ли можно отнести к микроэволюционным процессам и объяснить только ими.

Зря я в прошлый раз разошелся и с ходу отмел все возможности для более ранней, чем позволяет думать наша собственная история, жизни. Как раз наша же история и предлагает хорошее решение этого недоразумения. Точнее, предлагает выход из ситуации, в которой мы бы оказались, взяв за основу постулат о том, что эволюционно жизнь на всех планетах развивается одинаково и, соответственно, появившись у звезд третьего поколения, находится сейчас примерно на одном уровне.
Когда-то мы говорили об одном примечательном событии в эволюционной истории позвоночных. Случилось так, что не рептилии появились сначала, а потом от них произошли млекопитающие. Эти два события происходят в каменноугольном периоде практически одновременно, и древние пресмыкающиеся (как и современные) с млекопитающими связаны очень слабо. Тероморфы изначально демонстрируют прогрессивные черты, которые позже, гораздо позже, сформируют уже современных млекопитающих. Между появлением тероморфов и появлением человека прошло, на самом деле, почти 70 миллионов лет, в течение которых планетой заправляли рептилии и их непосредственные потомки - птицы. Млекопитающие и их предки тероморфы все это время находились в подчиненном и сильно угнетенном положении по отношению к хозяевам суши, морей и воздуха. Только с постепенным вымиранием динозавров млекопитающие вышли на арену и дали начало всем современным формам, которые мы знаем. Среди таких форм оказались и первые приматы, от которых, как теперь всем известно, произошли и мы с вами.
Таким образом, не изобрети рептилии бипедальность, не изменись климат, не ровен час, и приматы появились бы на 70 миллионов лет раньше. Эволюционные возможности для такого варианта событий были. Значит, они могли быть и в любом другом месте Вселенной, на любой планете, где жизнь развивалась по близкому к земному сценарию. Поэтому я и погорячился в прошлый раз, отрезав все сомнения по поводу того, что жизнь развивается примерно одинаково. Хотя, это правда. Жизнь везде развивается даже не примерно, а одинаково, если мы говорим об органической жизни в кислородной атмосфере, а сама она построена на базе белков-ферментов с любым набором аминокислот.
А теперь вставлю пару слов о том, почему же такое не могло бы произойти (гипотеза). Все же разум - сложное и очень неоднозначное приобретение животных. Большинству живых существ сложно организованная высшая нервная деятельность не просто бесполезна, она им вредна. Обзаводиться сложно устроенным мозгом выгодно лишь тогда, когда есть в избытке (или, по меньшей мере, нет недостатка) пища, атмосфере достаточно кислорода для эффективного снабжения крайне чувствительных к гипоксии нервных клеток головного мозга. Чем больше функций у мозга, чем они сложнее организованы, чем более лимитирует развитие его содержание кислорода и калорийность пищи. Ко всему прочему развитый мозг может существовать только в теплокровном организме (с постоянной температурой внутренней среды). Иначе и функциональные возможности были бы ограничены, а еще такой мозг требовал бы «время на разогрев».
Обилие пищи могут обеспечить животные для хищников и растения для травоядных. Вряд ли папоротники, хвощи и плауны могли бы дать столько энергии. К слову, гигантизм, которым страдали многие динозавры, был, похоже, вынужденным по соображениям защиты, а не удобного питания листвой крон. Гигантские динозавры были вынуждены почти весь день жевать. Какой уж тут разум?
Поэтому развитие млекопитающих сильно тормозится в условиях скудной растительности (скудной в плане энергетической эффективности). А появление полностью цветковых фитоценозов с плодами обладающими высокой питательной ценностью в истории Земли было отложено на очень дальний срок. С другой стороны, охота никуда не делась, но тогда хищники никогда не стали бы разумными. Впрочем, травоядные тоже. А вот всеядный организм - запросто.
Так что кто же теперь узнает, что было бы, если бы мы появились на семьдесят миллионов лет раньше. Были бы мы такими же, как теперь или нет? Думаю, что мы бы и вовсе никогда не стали бы разумны полностью.

Мы с младшей сестрой пишем ей курсовую работу. Я выступаю консультантом и, заодно, корректором. Тема, в общем, сходна с моей за исключением того факта, что за почти 10 лет и мое понимание темы изменилось, и средства стали более совершенными, так что теперь не приходится изворачиваться и находить совершенно нетрадиционные решения. Все есть под рукой, в интернете.
Так вот сам за собой заметил, что за прошедшие с момента сдачи своей дипломной работы годы мой личный словарный запас в профессиональной области значительно расширился, а мысли я теперь формулирую гораздо яснее и строже, чем тогда. Эх, меня бы сегодняшнего, да на мой тогдашний диплом!

Мне иногда думается, что человечество так хочет верить в то, что оно не одиноко во Вселенной, что с огромным энтузиазмом воспринимает даже самые незначительные открытия в этом направлении. Даже те, которые непосредственно к жизни вне Земли не относятся.

Вот, например, открытие группы бактерий, которые могут использовать мышьяк вместо фосфора в молекулах пептидов и, возможно, других. Это событие всколыхнуло не только научную общественность (хотя, из научных кругов оно вышло очень скромно и было сильно искажено публикой). Теперь можно было бы предполагать, что пластичность живых организмов настолько велика, что они могли бы обитать не только в близких к земным условиях. Безусловно, это замечательное открытие. Но что оно определяет?

Вне Земли живые организмы могут существовать в очень разнообразных условиях, от горячих океанов, до метановых озер. То есть, в интервале от -179 до +250 градусов Цельсия. Это огромный размах, если учитывать, что человек, например, способен выживать только в пределах от -40 до +110 градусов (да то, в крайних точках продолжительность его функционирования будет слишком мала). И вот парадокс: расширяя общие границы допустимых условий существования жизни, мы никак не увеличиваем вероятность существования высокоорганизованной и, тем более, разумной жизни.

Причиной тому вездесущий углеродный шовинизм, избавления от которого, по всей видимости, не будет никогда. Какой бы пластичной ни была жизнь, в ее экстремальных формах она не способна достичь вершин эволюции, коей является разумное существо. Слишком много препятствий, которые не только практически, но и теоретически непреодолимы. Нельзя создать на основе низкого по своей эффективности энергообмена существо с разумом, который требует огромного количества энергии. Зато примитивная жизнь - да, может существовать практически везде. И нам так хочется верить, что эта жизнь, пусть и уровня земных архей существует в глубине Марса, в атмосфере Венеры, в холодных метановых озерах Титана, под мощным ледяным покровом Европы, в ее океане. Может быть, даже где-то еще, но она, возможно, существует. Обнаружение такой жизни было бы для человечества апофеозом многовековой работы, триумфом его науки. Поэтому мы так стремимся найти жизнь вне Земли, поэтому придумываем самые невероятные типы организации такой жизни, не выходя, впрочем, за пределы научной аргументации. Вот такие мы.

Когда-то очень давно мы уже вскользь эту тему поднимали. Тогда речь шла о самой возможности палеоконтакта, о том, насколько это противоречит научной картине мира. И мы пришли к выводу, что идея палеоконтакта вообще никак не противоречит научному подходу. Внеземная цивилизация (ВЦ) , если она обладает возможностями, может (или могла) посещать Землю в любой период ее истории. Но вот теперь надо поговорить о том, какой смысл мог бы быть вложен в такое посещение. Я буду исходить из наиболее актуальной и правдоподобной гипотезы о том, что любая высокоразвитая цивилизация проходит некоторый этап на своем духовном, моральном и этическом пути, за которым уже становится совсем другой, обретает иные, нежели ранее цели. Какие? Давайте посмотрим.

ВЦ, обладая огромным техническим потенциалом, который она в какой-то момент реализовала, располагает не только средствами межзвездных перелетов, но и средствами рекогносцировки, позволяющими еще до момента отправления экспедиции выяснить наличие у той или иной звезды планет и даже определить состав атмосферы этих планет. Примерно то же самое сейчас планируется исполнить и нашими, земными учеными.

Но Солнце - рядовая звезда, желтый карлик, каких в Галактике миллионы. Разрешающая способность любого устройства для определения наличия планет и состава их атмосферы ограничена. Нельзя наблюдать планеты далее некоторого расстояния от звездных систем. Таким образом, наша ВЦ должна или обитать в ближайших окрестностях Солнца, или иметь форпосты рядом с нами, иначе Солнце вообще никак не выдает себя среди других звезд. А так как мы говорим о палеоконтакте, нужно учитывать, что в отличие от дней сегодняшних вокруг Солнечной системы соблюдается полное радиомолчание. До 20 века никаких источников радиоволн с полезным содержанием не существует. Это сейчас потенциально в радиусе 100 световых лет нас можно услышать. Можно услышать первое выступление короля Великобритании, сигналы о помощи с Титаника, сообщение Левитана о полной и безоговорочной капитуляции Германии. Но до дальше этого расстояния Земля по-прежнему молчит. Соответственно, несколько тысяч лет назад было сложно предположить наличие цивилизации на Земле.

Однако наша ВЦ обладает неуемной страстью к исследованию космоса. Обнаружив в атмосфере некоей планеты в системе желтого карлика кислород, она снаряжает экспедицию. Через какое-то приемлемое время эта экспедиция прибывает на место и обнаруживает там... Что? Вариантов много. если на планете обнаруживается отсутствие мыслящих существ, можно устраивать лагерь, разворачивать исследовательские работы, не особо беспокоясь о последствиях. Конечно, есть вероятность занесения на планету каких-то не местных вирусов и бактерий, например, но высокоразвитая ВЦ вряд ли станет работать на чужих планетах с такой беспечностью. Максимальное невмешательство в экосистему исследуемого мира, на мой взгляд, это один из приоритетов для такой ВЦ. Мы уже сейчас проводим тщательную стерилизацию всех аппаратов, для которых предполагается спуск на другую планету, будь то Луна, Марс или Европа и Венера.

Никаких следов такой визит не оставит за давностью лет и по причине повышенной аккуратности посетителей. Обнаружить их пребывание будет чрезвычайно сложно и делать это придется по самым косвенным признакам и артефактам. Но коррозия уничтожит за миллионы лет практически все. Только невероятная удача, такая, какая сопутствовала героям "Звездных кораблей", может позволить обнаружить следы пребывания в далеком прошлом на нашей Земле гостей из других миров.

Но существует более прозаическая причина, по которой мы не обнаруживаем следов столь древнего контакта. Его просто не было. Углеродная жизнь (да не обвинят меня в шовинизме) требует схождения в одной точке пространства и времени весьма специфических предпосылок для своего появления. Эти предпосылки появились только совсем недавно (в масштабах Вселенной, конечно же), с появлением звезд третьего поколения, планеты которых уже богаты не только углеродом, но и содержат всю периодическую систему. Звезды предыдущих поколений этого дать бы не смогли. Кроме того, все они были короткоживущими. Именно поэтому вполне обоснованно высказывается мысль о том, что ВЦ, если они существуют, находятся примерно на одном с нами уровне развития или же несколько превосходят нас. Поэтому визиты в эпоху динозавров нужно бы считать фантастикой. Развитые ВЦ - они достаточно молоды.

Можно предположить, что самые ранние ВЦ появились около 100-150 тысяч лет назад (это исключительно умозрительное ограничение). Мы, конечно же, рассматриваем звезды, не слишком далекие от Солнца. По всей видимости, жизнь там, где много горячих звезд-гигантов существовать не может или же не достигает уровня появления разума. Безусловно, можно гипотетически представить себе ВЦ, возраст которой исчисляется на данный момент уже миллионами лет, но тогда скорость эволюции на их материнской планете должна быть просто сумасшедшей. А это должно быть результатом каких-то специфических условий. Вполне вероятно, что такие ВЦ вообще не доживают до эры межзвездных сообщений и либо погибают, либо вырождаются. Хотя, это наши представления и, не смотря на единообразие законов природы и эволюции во всей Вселенной, возможны ситуации, в которых цивилизация появится и будет успешно развиваться в самых непредсказуемых условиях.

Но мы будем отталкиваться от того предположения, что все ВЦ не особенно превосходят человечество по возрасту. Следовательно, все они могли посещать Землю уже в историческое время или же незадолго до него. Это или время перед самым появлением цивилизации на Земле, либо уже после него. Таким образом ВЦ отводится достаточно узкий интервал - около 20 тысяч лет. Возраст земных цивилизаций - 12 тысяч лет. Допустим, что именно в это время ВЦ заинтересовалась Землей не только потому, что на этой планете есть кислород и биосфера, но и потому, что в этой экосистеме появился вид с явно разумным поведением. Это уже гораздо интереснее с точки зрения любого исследователя. Но что, кроме исследований, ВЦ будет делать на Земле?

Развитая ВЦ, прошедшая через трудности времени первых межзвездных полетов (а таковые, несомненно, имеют место быть), претерпев реформацию своих представлений о Вселенной, становится, безусловно, мудрее и внимательнее. Вряд ли такая ВЦ станет вести войны с другими цивилизациями, вряд ли станет использовать менее развитые народы в качестве рабов и не станет выкачивать ресурсы обитаемой планеты. Почему?

Во-первых, в космосе предостаточно ресурсов, металлов, энергоносителей, даже драгоценных камней, которые уже сейчас, в нашем мире, постепенно лишаются своего статуса. Цивилизации на высоких уровнях саморазвития имеют, по всей видимости, уже совсем другие ценности и приоритеты.

Поэтому использовать Землю и ее обитателей в качестве источника ресурсов и рабочей силы для таких цивилизаций не то, что бессмысленно, но даже недопустимо. Рабская сила вообще бессмысленна, так как производительность ее труда ничтожна в сравнении с производительностью машин при высочайшей степени автоматизации, что должно быть характерно для высокотехнологичной цивилизации эпохи межзвездных перелетов.

Предлагается иногда и следующий вариант: ВЦ использует представителей других цивилизаций для заселения необитаемых планет. Но это также парадоксально, как и использование в качестве рабов. Даже при реализации такой возможности гораздо проще не перевозить с планеты на планету партии колонистов, а выращивать своих уже непосредственно на месте. Мы сегодня уже можем методом искусственного оплодотворения давать начало новой жизни. Возможно, скоро научимся выращивать животных и человека вне материнского организма. А для развитой цивилизации это и вовсе очевидно. Ведь перевозка нескольких тысяч человек гораздо менее эффективна, чем перевозка некоторого количества генетического материала, которого заведомо будет больше, чем взрослых людей. А там уже достаточно создать одну колонию в идеальных условиях и использовать ее для получения неограниченного количества генетического материала.

Впрочем, и по другой причине вариант использования человека выглядит абсурдно. Численность вида H. sapiens sapiens на ранних этапах была слишком низка, чтобы без вреда для всей популяции извлекать из нее даже некоторое количество особей сверх того, что извлекается из нее по естественным причинам. Это опять же неприемлемо для развитого интеллекта.

Предлагается также и вариант патронажа молодой цивилизации. Эта гипотеза лишена внешних противоречий и восходит, вероятно, к собственному опыту человечества, когда одни цивилизации (например, Европы) брали под патронаж менее развитые народы, помогая преодолевать определенные трудности. Но и здесь есть подводные камни.

Прежде всего, какой резон заниматься прогрессорством (по определению Стругацких) среди молодых рас? Только для того, чтобы передать знания? Или же внедрить свою парадигму? Допустим. Но для высокодуховной и высокоморальной цивилизации это неприемлемо. Свобода воли - одна из важнейших ценностей, которая непреложна и очевидна нам уже сейчас. А дальше это понятие будет только расширяться и углубляться. Каждая цивилизация имеет право на самоопределение, поэтому внедрять свою какую-то парадигму - недопустимое действие.

Второй вариант - прогрессорство, снабжение новыми знаниями и, возможно, технологиями, коррекция развития. Этот сценарий уже более очевиден для выскоразвитой цивилизации и даже вполне жизнеспособен. С одной стороны это будет реализацией потребности в распространении знаний, с другой - уже допустимая помощь. Но какими знаниями может поделиться звездная цивилизация с весьма примитивным населением Земли? Какие технологии может передать ему? Здесь нужно обратиться к истории человечества.

Как бы вы предложили обнаруживать стороннее вмешательство в ход истории человечества? Как определить, что в определенный момент времени нашу планету посетили существа, намного превосходящие нас по уровню знаний и интеллекту, а также опередившие нас морально, духовно и этически (повторюсь, что это, как мне думается, необходимое условие становления звездной цивилизации).

Если подумать, то единственной возможностью будет поиск каких-то несвоевременных перемен. Будь то научно-технический прорыв или же появление какой-то слишком неуместной социальной или религиозной парадигмы. Нужно найти такое событие, которое не будет иметь явных предпосылок и при этом выбиваться из череды событий. Что могло бы стать таким событием?

Открытие металлов? Но зачем тогда пришельцам учить людей сначала использовать мягкую медь и бронзы? Не проще ли было показать, как выплавлять железо из руды? Изобретение способов изготовления стали (именно тогда появляется легендарный булат)? Тоже не подходит. Булат у всех был разный и рецептуры различались очень значительно (в Японии вообще свои оригинальные методы).

Что еще? Астрономия? Но первые сведения о небесных объектах и явлениях крайне скудны и слишком примитивны. Впрочем, до изобретения телескопов ничего в астрономии вообще не происходило, а внеземным наставникам неплохо бы для начала объяснить людям модель устройства мироздания (гелиоцентрическую систему, например), чтобы их подопечные не копошились еще пару тысяч лет, прежде, чем Коперник сделает свое открытие. И вообще, сообщить нам, что наша Земля - шар, а не диск на трех слонах.

А, если ВЦ добралась до нас ближе к 20 веку? Но здесь тоже никаких особенных прорывов не наблюдается. Все открытия в химии, физике, биологии, математике - они закономерны и вызваны накоплением огромного фактологического материала в предыдущие века. В 19 веке происходит синтез накопленных знаний и расширение их за счет совершаемых открытий и изобретений.

А что с другой стороной, с некоей неуместной парадигмой? Вряд ли в истории человечества найдется что-то, что можно было бы назвать таковой. Философия оставалась всегда на уровне своего времени, религии и вовсе старались удержаться за далекое прошлое. Только сейчас, в последние несколько десятков лет, человечество начинает разрабатывать новые разделы философии, посвященные своему будущему, этики постиндустриального мира. Трансгуманизм, например, стал популярен только во второй половине 20 века. И причины этого ясны: человечество вступает в новую эру информационных технологий. И только сейчас его беспокоит его реальное будущее, а не утопическое, характерное для ранних философий.

Что еще могли бы принести с собой более развитые существа? Религию? Нет, вряд ли. Религия не является необходимым условием становления цивилизации. Ее с успехом могла бы заменить и нерелигиозная парадигма, какие существуют на Востоке, например. Первобытные люди с успехом поклонялись и просто стихиям, не персонифицируя их. Это, видимо, некий компромисс между действительностью и традицией - создавать божественные сущности с человеческими чертами (не бог создал нас по образу и подобию своему, а мы создали его таким).

С этой точки зрения, однако, интересные мысли можно найти в современной фантастике. Развитые ВЦ сами создают и прививают человечеству религии с целью формирования некоего паттерна, который заставил бы людей и в будущем если не преклоняться перед представителями этой ВЦ, но, хотя бы опасаться их. Удобная форма манипуляции. Но в таких рассуждениях упускается тот факт, что к моменту первого полета к звездам мы, люди, уже будем достаточно умны, чтобы отдавать себе отчет в реальном статусе любой ВЦ, которую можем потенциально встретить. И может возникнуть даже обратный эффект: человечество оттолкнет ту ВЦ, которая давным-давно посеяла преклонение перед собой, как перед богами.

По этим и многим другим причинам палеконтакт, каким его представляют многие авторы, по всей видимости, невозможен. Нельзя просто так поделиться какими-то знаниями или технологиями. Любые знания и технологии, пришедшиеся не ко времени, могут вызвать обратный эффект. Вместо прогресса начнется откат в прошлое. Скажем, что стало бы, если бы инопланетяне подарили бы огнестрельное оружие армии Тамерлана? Быстро захватив множество государств и поставив на колени в страхе перед собой их народы, армия, уверенная в том, что у нее есть такое божественное оружие, перестанет опасаться любой агрессии. Но у Тамерлана нет мощностей для производства порохов и боеприпасов, а также - ремонта оружия и много другого. Оружие быстро придет в негодность, армия, почивающая на лаврах, окажется крайне уязвимой.

Или, например, Ньютону поведали бы не только основы теории всемирного тяготения, но еще и саму модель гравитации (допустим, бозон Хиггса - это уже установленный факт). Что бы стал делать великий англичанин с этим знаниями? Ему неизвестно еще даже устройство атома, не то, чтобы разбираться в тонкостях мира элементарных частиц. Ньютона бы не поняли, а вместе с этим высмеяли бы и вполне актуальную теорию всемирного тяготения. Сколько бы еще прошло лет до следующей попытки?

В общем, я думаю, основная проблема своеобразного прогрессорства такого плана сводится именно к определению своевременности передаваемых информации и технологий. А это значит, что, если ВЦ и занимается такой деятельностью, то на Земле должна находиться постоянная ее миссия, что само по себе маловероятно.

А вот более правдоподобный вариант - это коррекция эволюции молодой цивилизации, сглаживание или устранение острых моментов в ее истории с целью не дать ей погибнуть от своих же рук. Тут уже не обязательно постоянно присутствовать на планете. Достаточно в нужный момент времени прилетать и вносить небольшие коррективы, как то подсказать ученому направление поиска, приостановить деятельность, которая явно ведет к катастрофическому результату, предотвратить конфликты и все подобное.

Но что должно заставить ВЦ следовать этому пути? Вероятно, некий негативный опыт, либо свой, либо другой цивилизации. Причем, это должен быть не единичный случай, чтобы сформировалось стремление корректировать другие цивилизации с целью подвести их к некоторому потенциальному барьеру, за которым уже формируется новый образ мысли.

Александр Никонов высказывает интересную мысль: если мама проснулась, а ребенку можно спать еще час, она не станет его будить или мешать ему. Но, если спать остается всего пару минут, мама будет аккуратно будить ребенка, чтобы подготовить его к моменту, когда сработает будильник. То есть, ВЦ не станут активно вмешиваться в жизнь человечества до тех пор, пока не появится явная необходимость. Отсюда следует сделать вывод, который окажется во многом не таким приятным и греющим.

По всей видимости, никакого палеоконтакта в истории человечества не было. Никто не прилетал и не делился с нами знаниями, никто не использовал наших предков в качестве рабов. И никто не насаждал религию среди землян. Не представал перед ними в образах богов, ангелов или демонов. Либо же это событие так хорошо скрыто в истории, что его значимость вообще можно ставить под сомнение. Если не оказано явного влияния на ход истории, палеоконтакт - не более, чем простое любопытство ВЦ по отношению к ничем не примечательной планете у желтого карлика. Такое любопытство испытывает энтомолог в отношении муравьев.

Впрочем, ни наше поколение, ни много поклений после него не получат ответа даже на более актуальный вопрос - одиноки ли мы во Вселенной. Ведь только после однозначного ответа, причем ответа отрицательного (нет, мы не одиноки), можно ставить вопрос о палеоконтакте.

Как я сказал в самом начале, наука не запрещает палеоконтакт. Нет никаких оснований для этого. Но такое событие маловероятно и его содержание и необходимость для развитой ВЦ вообще остается под сомнением.

Интересно, что в состоянии аноксии (то есть, полного отсутствия кислорода) мозг умирает не сразу, а постепенно. Разные слои нейронов умирают в разное время. Соответственно, патологическая симптоматика появляется тоже в определенной последовательности. Прежде всего страдает кора головного мозга, поэтому первым делом отключается вся произвольная деятельность. То есть, отключается ассоциативная часть коры мозга и уже нечему связывать воедино работу других отделов (сенсорной и моторной зон коры). Поэтому после отключения коры у человека пропадает всякая возможность контролировать свое сознание, оно, если можно так сказать, становится автономным и неконтролируемым.
Также при отключении коры (точнее, во время этого процесса) возникает туннельное зрение, когда мозг воспринимает информацию, исходящую только из центральной части сетчатки глаза. В момент, когда отключается зрительный анализатор (глаза закрываются, например или нарушается поступление импульса по зрительному нерву), участок коры мозга, отвечающий за анализ информации из глаза входит в режим компенсации и начинает генерировать электрические импульсы. Так что даже при закрытых глазах и полном отключении зрительного анализатора субъективные ощущения света в виде пятен и ярких вспышек остается возможным.
При отсутствии информации также с других анализаторов мозг начинает работать на нивелирование этого состояния и, как в случае с глазом, может самостоятельно генерировать импульсы. Сходная ситуация имеет место при сенсорном голоде, когда все органы чувств максимально лишены источников раздражения. В этом случае могут воспроизводиться картины из памяти, а также совершенно фантастические образы. Немаловажную роль играет и собственный опыт человека. Если его годами готовить к некоей гипотетической ситуации, то, попадая в нее, мозг этого человека включает определенный паттерн, сформированный опытом.
Постепенно отключаясь, кора перестает обрабатывать и контролировать информацию от органов чувств. Поэтому информация от вестибулярного аппарата тоже не поступает в мозг и не обрабатывается. Это состояние хорошо знакомо летчикам и космонавтам. Если закрыть глаза в условиях невесомости, возникает ощущение падения. Это происходит потому, что отолиты во внутреннем ухе перестают давить на волосковые клетки и подвешиваются в жидкости. Мозг не может определить направление в пространстве (верх-низ). Поэтому только работа глаза позволяет сохранять ориентацию.
С отключением глаза и угнетением работы коры пропадает возможность ориентироваться в пространстве. Возникает ощущение падения или полета. Это эволюционно обусловленная реакция, так как в условиях земной гравитации отолиты перестают давить на волоски только в случае падения. Также можно интерпретировать ощущение падения, как попытку мозга провести самореанимацию. Всем известно, что падение выводит спящего из состояния даже глубокого сна, что опять же эволюционно закреплено.
Вполне достоверным можно считать тот факт, что эйфория в процессе умирания появляется в результате введения наркотических препаратов для обезболивания или снижения мышечного тонуса. Расслабление мышц также приводит к состоянию эйфории. Если же сразу после введения, скажем, опиойдных наркотических препаратов начать вводить налоксон, эйфория у переживающих клиническую смерть, может смениться болезненными и жуткими переживаниями. Начинается синдром отмены, который умирающий мозг пытается компенсировать и сообщить об этом единственно возможным в виду отсутствия какой бы то ни было чувствительности способом - визуально интерпретируя все еще поступающие из организма сигналы. Сигналы поступают, но кора не может корректно обработать их.
То есть, ситуация мозга в банке: с одной стороны сигнал из тела идет, его распознают другие отделы мозга, отвечающие за безусловные рефлексы, передают его в кору, но та не может сформировать ответный сигнал и вызвать реакцию, которая иначе называлась бы болью, так как ни один орган не отвечает на сигналы и не замыкает сенсорное кольцо. Мозг в банке.
Как сообщить товарищу, что вам больно или наоборот хорошо, если у вас есть только бумага и карандаш, а языка товарища вы не знаете? Конечно, картинками. Язык изображений поймут все. Нарисуйте на листе бумаги безоблачное небо, луг, речку или озеро, солнце и пару влюбленных посреди луга, лежащих в траве. Сразу станет понятно, что у вас все хорошо. Но нарисуй вы кровь, капающую из груди или сломанную руку, или еще что-то в этом духе, как у товарища появится четкое осознание того, что вам плохо.
Конечно, в таких визуальных обобщениях огромную роль будет играть опыт. Если человека всю жизнь подпитывали историями о рае, как о месте блаженства и об аде, как месте вечной муки, дополняя эти истории визуальными образами, а также установкой, что рай и ад - это посмертные места пребывания, каким образом мозг наиболее красноречиво скажет телу о том, что все хорошо или плохо? Рай и свет, эйфория и все прочее будут интерпретированы, как признак спокойного закономерного умирания организма и мозг будет пытаться этот момент перехода от жизни к смерти нивелировать как раз всякими приятными картинками. Если же в процессе умирания в организме происходят патологические процессы, вызывающие боль и которые в нормальной ситуации не должны происходить, скорее всего мозг будет стараться реанимировать своего носителя, чтобы устранить мешающие нормальному умиранию факторы.
Кроме этого существует мнение, что все посмертные переживания связаны не с самим моментом клинической смерти, а с комой, которая следует после реанимации. Учитывая, что в это время при неглубокой коме человек может все видеть, слышать и чувствовать, но не осознавать этого, нет никакой тайны в рассказах о том, как пациенты воспроизводят обстановку в операционной и палате, которую они, якобы, увидели в момент выхода из тела.
Ведь как еще может мозг сам себе объяснить отрывочные воспоминания, которые у него есть, но факт их получения он не зафиксировал, полагая, что в это время человек не мог видеть и слышать своими глазами и ушами соответственно. Хороший способ - придумать себе ситуацию, подобную выходу из тела.

Постскриптум: в феномене околосмертных переживаний нет ничего сверхъестественного. Человек - слишком сложно организованное в плане функционирования психики существо, мозг которого просто обязан был выработать стратегию защиты на случай смерти.

Profile

epoxyde

February 2017

S	M	T	W	T	F	S
			1	2	3	4
5	6	7	8	9	10	11
12	13	14	15	16	17	18
19	20	21	22	23	24	25
26	27	28

Syndicate

Page Summary

Дописал семинар
Сессия в политехе
Семинар
Венд генетический: размышление второе
Венд генетический
О том, как подрались маммалии и рептилии
Смитсоновский университет - молодцы
Еще одна причина массовых вымираний
Алексей Меркурьевич Гиляров - все
Скелет докембрия
Нам нужна наука
Александр Марков о предстоящей реформе РАН
Экосистемный отбор
Открытый космос
Сильный удар по креационизму
Нет, я снова про палеоконтакт
Курсовая работа
О жизни во Вселенной
О палеоконтакте
Этиология и патогенез околосмертного опыта

Style Credit

Base style: Five AM by winterfish
Theme: Your Smile by krja

Expand Cut Tags

No cut tags

Page generated Jun. 21st, 2025 04:11 pm

Кто рисовал? Какой-то бес, который жил всего чуток.

Entries tagged with наука

Дописал семинар

Сессия в политехе

Семинар

Венд генетический: размышление второе

Венд генетический

О том, как подрались маммалии и рептилии

Смитсоновский университет - молодцы

Еще одна причина массовых вымираний

Алексей Меркурьевич Гиляров - все

Скелет докембрия

Нам нужна наука

Александр Марков о предстоящей реформе РАН

Экосистемный отбор

Открытый космос

Сильный удар по креационизму

Нет, я снова про палеоконтакт

Курсовая работа

О жизни во Вселенной

О палеоконтакте

Этиология и патогенез околосмертного опыта