epoxyde | Entries tagged with теория

Задана тема семинара: Светское и религиозное образование: конфликт мировоззрений.
Подготовил около полутора десятков слайдов, которые, по идее, должны иллюстрировать, каким образом религиозное (мифологическое) мировоззрение искажает восприятие и делает человека неспособным воспринимать объективную реальность.

Принцип напряженности знания можно продемонстрировать на известном примере. 19 век, Англия, Чарльз Дарвин только что вернулся из пятилетнего кругосветного путешествия на корабле «Биггль». Он известен научной общественности вовсе не как биолог. Его знают как замечательного геолога, а его коллекции, которые позже станут всемирно известными, собраны небрежно и, порой, даже невозможно точно определить, где был найден тот или иной экземляр.

На момент написания первого очерка с прообразами будущей теории факт эволюции уже давно известен всем ученым Европы, уже существует множество разной степени правдоподобности объяснений этого факта. Уже Мальтус написал свой труд о народонаселении, в котором практически нащупал главные эволюционные механизмы. Уже хорошо известны работы Лайеля, в которых основными положениями являются актуализм и униформизм. Уже есть концепция архетипов Оуэна, который и ввел в оборот понятие гомологов, на которых сам Дарвин показал, как работает эволюция. Жоффруа Сент-Илер изучает эмбрионы и находит, что на ранних стадиях они очень похожи друг на друга. Уже общеизвестна и уважаема и критикуема одинаково теория катастроф Кювье. Ламарк буквально недавно представил свою концепцию наследуемых изменений, появляющихся у животных и растений. В работе лесовода Патрика Мэттью, посвященной особенностям роста строевого корабельного леса буквально формулируется основа всей будущей теории Дарвина – отбор наиболее приспособленных экземпляров, и это 1831 год, когда Дарвин еще в самом начале своего путешествия на «Биггле».

Научный мир в середине 19 века уже перенасыщен идеей эволюции. Всему ученому сообществу ясно, что бесконечно примирять факт эволюции и религиозное представление о сотворении мира невозможно. Слишком уж много явных расхождений со стройной библейской картиной. Авторитет Дарвина, как блестящего натуралиста, опытного геолога, одного из самых прогрессивных ученых своего времени умалить нельзя. Но нужно совершенно справедливо сказать, что не будь теории эволюции Дарвина, была бы теория эволюции Альфреда Уоллеса или Томаса Гексли, или, может быть, Джозеф Гукер, которому Чарльз Дарвин доверил первому ознакомиться с наброском своей теории, в конце концов пришел бы к осознанию основных механизмов эволюции. И даже, если не они все, то кто-то из тех ученых, кто яро поддержал теорию Дарвина, так или иначе, но сформулировал бы то, что нам сегодня известно, как Теория эволюции Чарльза Дарвина.

Напряженность знания – это перенасыщение информационного пространства актуальной, достоверной и прогрессивной научной информацией, создание своеобразного «интеллектуального поля», в котором вызревают настоящие научные прорывы. Напряженность знания должна создаваться не только научным сообществом, в этом должно участвовать все общество, формируя вокруг себя среду, наполненную идеями. Если же такую среду мы не формируем, нельзя надеяться на появление в ней отдельных личностей, чья интеллектуальная работа порождает новые научные открытия.

Ввиду своей человечности мы весьма склонны к необъективной оценке животных, как носителей разума и эмоций. Да, млекопитающие во многом схожи между собой и, конечно же, приматы не являются каким-то «эмоционально-разумным» исключением среди них. В той или иной степени разумность, как способность к абстракциям разного уровня, и эмоциональность, которая, в общем, тоже является следствием разумности, так как представляет собой, по моему мнению, результат способности вырабатывать абстрактные категории, не сводящиеся в итоге к удовлетворению базовых потребностей в пище, сне и продолжении рода. Хотя, что значит – не сводящиеся? Вполне сводящиеся, но через несколько операций упрощения и допущения. Ведь та же радость от встречи с родственниками (допустим такое) может быть сведена к снятию напряжения относительно судьбы своего генотипа. Так сказать, вижу родственников – понимаю, что генотип имеет распространение и закреплен. Условно, конечно, но отчего бы и нет.

Поведение животного в первую очередь определяется базовыми потребностями. Да, они способны на эмоции, у них есть определенная разумность, выраженная в способности строить простые логические заключения (и чем ближе к приматам, тем эта способность более развита). Но приравнивать собак, кошек, слонов, китов и дельфинов к однозначно разумным существам было бы весьма и весьма опрометчиво. Разум, как функция нервной системы, как проявление высшей нервной деятельности, позволяет носителю либо регулировать влияние базовых потребностей на свое поведение, либо настолько сильно абстрагировать их, что становится сложно найти реальную причину того или иного действия, если исходить из натуральных посылок. В поведении же животных влияние таких «натуральных» посылок доминирует без каких-либо сомнений.

Уместно будет сказать, что животные обладают определенным интеллектом, но носителями разума их называть сложно. Все-таки разум – философская категория, способность интегративного восприятия и оценки окружающей действительности с вытекающей отсюда способностью к дальнему прогнозированию и, как необходимое условие, к самооценке, которая возможна лишь при наличии самосознания. Все это свойственно в разной степени лишь небольшому числу видов приматов, но назвать других животных, даже млекопитающих с их развитой корой, разумными нельзя. У собак, кошек, мышей, морских свинок, кроликов, зайцев и прочих самооценка отсутствует. Они не способны к анализу своих действий (поступками их также называть нельзя) и тем более, не способны к анализу действий других животных. Все же конгнитивные возможности их сильно ограничены именно невозможностью формирования абстрактных категорий, что в итоге ведет к весьма шаблонному поведению.

Например, частая апелляция к спасанию животными своих потомков и соплеменников – слабый аргумент. Люди также спасают своих соплеменников, но идут в этом деле дальше: у людей сформированы специальные профессиональные службы спасения, существует развитая система профилактики ситуаций, в которых может потребоваться это спасение. Люди прогнозируют определенные последствия и события, которые могут привести к необходимости спасения. Именно потому, что человек может делать прогноз на отдаленные последствия, смертность в популяции людей на порядок ниже. Животные способны прогнозировать лишь ближний результат своих действий, но отдаленные последствия им недоступны. Кошка может пытаться достать какой-то предмет, по пути разбивая вазу, но наказание, которое является очевидным для человека средством формирования социальных норм, не приносит в отношении кошки никакого результата потому, что кошка в принципе не способна понимать суть наказания и в следующий раз также разобьет вазу. В данном случае наказание – это абстрактная категория, требующая значительной степени самосоознания и самооценки.

Безусловно, какая-то степень интеллектуальности животным свойственна. И эта степень растет по мере движения от рыб к млекопитающим. Но разумность присуща им лишь в самом условном виде. Умение считать – это интеллект, умение находить решение и алгоритм действий в определенной ситуации – это тоже интеллект. Способность понимать, почему нужно считать, какие выгоды это приносит, какие общие свойства объединяют предметы и явления в окружающем пространстве и на основе этого вырабатывать эффективные и гибкие стратегии – это разум. Животные к этому даже в близкой к человеку мере не способны.

На башку мою свалилась еще и научная сессия в политехе в конце ноября. Хотя, конечно, объем машинописного текста для нее требуется почти вдвое меньший, но качество этого текста должно быть на порядок выше. И написать его надо намного быстрее, аж за две недели.
А тем временем черновой вариант доклада к семинару накарябал. Со скрипом. Ибо красиво излагать мысли я не умею. Сейчас прочитает один кандидат наук и, наверное, выложу его сюда, на разнос. Как-то так все.
Останется только подправить и начать делать презентацию к докладу. Насмотревшись на ужасные и кривые презентации наших ученых, хочется сделать идеальную презентацию.

Если мы вспомним, что вендская фауна – это, прежде всего, оригинальный план строения, то в отношении к вопросу о происхождении членистоногих возникает интересное предположение.
Вендобионты – это животные (несомненно), уже многоклеточные и при этом достаточно высокоорганизованные. Достаточно сказать, что разнообразие жизненных форм в этой фауне было достаточно велико. Кроме того, эта фауна отнюдь не была тупиковой ветвью и на излете своего существования уже искала какие-то новые принципы организации. Трибрахидиум, если он является родственным другим классическим вендобионтам, например, показывает, в каком направлении могли пойти эти организмы дальше. В настоящее время наиболее близкими в плане внешнего строения к трибрахидию стоят морские звезды или же кишечнополостные. Из наиболее ярких представителей можно упомянуть чарнию, которая, вероятнее всего, была аналогом современных морских перьев и анемонов (только без щупалец).

Если ранние вендобионты – это классическая застежка-молния (симметрия скользящего отражения), то уже к концу венда появляются такие интересные формы, как, например, вот эта дикинсония из позднего венда:

Или вот эта вендия соколова также из позднего венда:

Ранние формы, например, имеют более простое строение, а основной тренд определился почти сразу – некий аналог цефализации. Неизвестно, была ли это полноценная цефализация, затрагивавшая и органы чувств в том числе, или же это просто закономерность у билатерально симметричных животных. С другой стороны, трибрахидии и вообще трилобозои пошли в другом направлении и никакой цефализации (по крайней мере, горизонтальной) у них не получилось. Зато получился другой, не менее интересный план строения. Типичный трибрахидий такой:

Еще одним ярким представителем вендской фауны стала сприггина. Она в свое время подняла шум по поводу возможности происхождения членистоногих в венде от ей подобных. Ну, типичная сприггина выглядит так:

А типичный трилобит – так:

А есть еще другие разные раннекембрийские явственно сегментированные организмы. Тут достаточно вспомнить аномалокариса, опабинию, мареллу и прочих.
Кажется, все просто. Сприггина и ее родственные организмы к самому концу венда выработали комплекс адаптаций, которые стали возможны благодаря перестройке экосистем, увеличению содержания кислорода (второе кислородное событие, скажем так) и, соответственно, массовому поступлению в воду окисленных минеральных соединений. Это позволило продуцировать скелет, а дальше – уже знакомая история, которая началась т. н. кембрийским взрывом или, иначе, кембрийской скелетной революцией.
На практике все сложнее. Вендобионты все без исключения, как уже выше было сказано, имели особый тип симметрии – скользящего отражения. В этом случае сегменты не строго противопоставлены друг другу на обеих сторонах тела, а смещены с шагом в половину своей ширины. И так у всех. Нет ни одного исключения А вот у трилобитов и других сегментированных, начиная с самого раннего кембрия, уже нормальная симметрия без смещения. Эта неувязка не позволяет однозначно вывести членистоногих из вендобионтов.
Вот чуть ранее о генетическом аспекте вендской фауны я уже чуть-чуть говорил. Как раз в приложении к общей организации. Теперь, если немного расширить эту гипотезу, то представляется интересный сценарий.
Допустим, ближе к концу венда все потенциальные возможности, которые могли существовать, учитывая набор генов, вендобионты реализовали. В общем, ничего более качественного и не могло бы получиться. НОХ-гены управляют онтогенезом очень жестко, не давая организму оказаться устроенным иначе, чем его предки. А вендские организмы имели достаточно простую цепь НОХ-генов, которые, включаясь попеременно, запускали образование очередного сегмента тела
Могу предположить, что начавшаяся, так сказать, цефализация стоила вендобионтам значительных эволюционных усилий, но оказалась выгодной. Поэтому можно также предполагать, что и органы чувств начали смещаться в переднюю часть тела, либо тут начинал организовываться более крупный нервный узел (сложно представить себе многоклеточный организм, который может плавать, но не имеет нервной системы, а ергия плавала, например).
Допустим, два НОХ-гена, управлявшие образованием правых и левых сегментов соответственно, располагались в непосредственной близости друг от друга и имели, что логично, один механизм запуска – с помощью белков-морфогенов, как это есть и сейчас. В результате определенной мутации эта пара НОХ-генов стала активироваться одновременно и, соответственно, два сегмента стали закладываться одновременно. Вот и случается качественный скачок, отделяющий вендобионтов от настоящих билатерально симметричных животных.
Какие выгоды это дает? Сложно судить. Возможно, такая перемена произошла вовсе не с самыми крупными представителями эдиакарской фауны. Возможно, это дало новым видам иной способ передвижения и другую, более эффективную организацию нервной системы. Теперь можно было организовать полноценный головной отдел с парой органов чувств, а не в одним набором, как следовало бы в случае с попеременной закладкой. Вероятно, также появилась возможность избежать единообразия метамеров и перейти к новому, аллометрическому типу роста.
В целом, по ряду причин, новая организация оказалась эффективнее прежней и новые мелкие вендобионты постепенно закрепили это приобретение и развили его. От парного сегмента тела до конечности – один шаг, и в самом конце венда на сцене появляются мелкие членистоногие, которые уже в следующем периоде станут господствующей формой беспозвоночных в морях кембрия.

P. S. Все выше изложенное не претендует на научную истину или даже научную гипотезу. Это описание вероятного механизма, вполне очевидного и реализуемого. Было ли так на самом деле или же эдиакарская фауна никак с кембрийской не связана напрямую, мы, полагаю, точно не узнаем никогда или, по меньшей мере, в ближайшее время.

Как известно, мел-палеогеновое вымирание повлекло за собой практически тотальное вымирание динозавров. А это привело к выходу в лидеры млекопитающих. До сих пор нет единого мнения о причинах вымирания, но ясно, что это не был метеорит (к импактной гипотезе склоняется западная школа), так как следовало бы ожидать более или менее равномерного вымирания в рамках разных отрядов и, по меньшей мере, продленное существование динозавров после К-Т события.
Для начала нужно вспомнить, кто такие – динозавры. Это архозавры, когда-то огромная группа рептилий, которая в настоящее время представлена только крокодилами (крокодилы, аллигаторы, гавиалы). Экологический спектр динозавров был также весьма широк. Они заселили практически все среды обитания (до сих пор, правда, неизвестны динозавры с подземным, как у кротов, например, образом жизни). 160 миллионов лет динозавры практически единолично заправляли планетой.

За это время внутри группы выработались весьма прогрессивные адаптации, которые сейчас характерны более для млекопитающих. То есть, вопреки часто встречаемому мнению, динозавры не были эволюционно тупиковой или исчерпавшей резервы адаптационных возможностей группой. Конечно, на эволюционную линию сильно повлияла самая ранняя адаптация предков динозавров (рептилии вообще) – стремление к минимизации потерь воды.
В период своего расцвета динозавры были представлены всеми возможными размерными классами, самыми разнообразными типами питания, локомоции и поведения. Также вопреки стереотипу многие из динозавров могли быть теплокровными. Таковыми, по всей видимости, являлись летающие динозавры, возможно – морские. И это те из них, у кого теплокровность была истинной. В других группах могла иметь место так называемая реактивная гомотермия, когда большое по массе и размеру тело, нагреваясь за световой теплый день, за холодную ночь не успевало остыть, чем создавались благоприятные условия для пищеварения и обменных процессов. Поэтому динозавры смогли заселить и сравнительно более холодные и сухие области тогдашней Земли.
Некоторые динозавры имели четырехкамерное сердце, что является очень прогрессивным признаком. Крокодилы и сегодня имеют именно такое сердце, как у млекопитающих и птиц (которые, в общем, тоже являются динозаврами). Именно четырехкамерное сердце полностью разделяет артериальную и венозную кровь, создавая плацдарм для резкого повышения интенсивности метаболизма.
В целом, как вы поняли, динозавры были вовсе не самой застойной группой. Достаточно сказать, что именно они первыми освоили бипедальное движение – на двух ногах, освободив передние конечности. Млекопитающие смогли это сделать лишь сравнительно недавно. Даже более важно, что практически все четвероногие динозавры произошли от двуногих.
Итак, к концу мелового периода складывается весьма интересная ситуация. Млекопитающие, уже достигшие достаточно высокой сложности, все еще представлены скудно и, в основном, мелкими формами. Вообще, млекопитающие, находясь в подчиненном положении, не достигают крупных и даже средних размеров. Собственно, существование млекопитающих параллельно с динозаврами ничем сенсационным не является. В общем, он ничего не значит вообще.
Даже тот факт, что плацентарные млекопитающие известны из средней юры (160 млн. лет назад), ничего не меняет. Плацента не является решающим фактором эволюционного доминирования. Можно сказать, что она, в какой-то степени, является фактором, тормозящим процесс установления господства в экосистемах. Почему – поговорим дальше.
Длинное вступление имеет одну цель – подойти к проблеме: почему после К-Т события вымирают динозавры, но остаются млекопитающие. Вымирание носило протяженный характер. В течение нескольких миллионов лет происходило не вымирание, а обычное, в общем, снижение видового разнообразия пресмыкающихся. В то же время видовое разнообразие млекопитающих остается достаточно равномерным. Вымирают морские рептилии, большие группы раковинных головоногих. Вообще, таксономические потери морских экосистем практически также велики, как и потери экосистем наземных. Это лишний раз говорит против импактной гипотезы. Млекопитающие в этот период преставлены преимущественно примитивными триконодотов, однопроходных, сумчатых, немногочисленными плацентарными. Подавляющее большинство их мелкие насекомоядные животные.
Этот факт очень важен для понимания взаимоотношений млекопитающих и динозавров. Пищевая специализация накладывает сильный и достаточно характерный отпечаток не только на строение, но и на поведение животного или насекомого.
Кто такие – насекомоядные? Самые примитивные в отношении устройства пищеварительной системы животные в весьма простыми поведенческими паттернами. Это, скажем так, отправная точка эволюции млекопитающих. Именно питание насекомыми позволяет в дальнейшем специализироваться в направлении хищничества, а равно и травоядности. Насекомые (а также черви, многоножки и пр.) всегда были самым доступным пищевым ресурсом, поэтому вовсе не удивительно, что первые млекопитающие были совсем не хищниками или травоядными. Такая стратегия исключает мелких и экологически подавленных предков млекопитающих из конкурентной борьбы с крупными пресмыкающимися.
Насекомоядные и сейчас весьма архаичны, у них слабая дифференциация зубов. Хотя, даже тут есть свои эволюционные петли. Первоначально предки млекопитающих – цинодонты – имели отчетливо выраженные клыки и жевательные зубы, а у тритилодонтов уже появляются зубы, похожие на резцы грызунов. Упрощение зубов у первых млекопитающих имеет вторичный характер и связано, по всей видимости, как раз с переходом в подчиненное положение и последовавшим изменением рациона.
Именно ввиду такого положения маммалий в экосистемах представляется маловероятным тот факт, что они вступили в конкурентные отношения с динозаврами и в итоге вытеснили последних. На возражения могу парировать: а кто же тогда вытеснил ихтиозавров и плезиозавров в морях, где у них, по сути, конкурентов и не было. А также не ясно, каким образом млекопитающие смогли вытеснить птеродактилей.
Если же они (млекопитающие) это сделали, то почему не вымерли черепах, крокодилы, змеи, которые в плане размножения ничем особенно от динозавров не отличаются.
Часто млекопитающих считают виновными в вымирании динозавров через появление таких групп, которые питались яйцами и детенышами рептилий. Но и у этой гипотезы есть существенные затруднения. Яйцееды существовали столько, сколько существует животный мир. Среди динозавров были такие, кто питался яйцами других видов. Это небольшие по своим размерам рептилии, которые успешно существовали всю историю динозавров и также вымерли в конце мелового периода. Млекопитающие, если и питались яйцами динозавров, то такие группы не были многочисленными и между ними должны были существовать конкурентные отношения, приводящие к стабилизации и оптимизации их численности и балансировке экосистемы с их участием. То есть, они не могли в принципе «съесть» все яйца. Маловероятно даже, что они выедали значительное количество этих яиц, сравнимое, хотя бы, с естественными потерями.
Потомство динозавров – кладка – было избыточным и небольшим по размерам. Это реализация стратегии массированного размножения с последующей высокой смертностью, которая наиболее ярко реализуется у рыб и, например, паразитических червей (цепней, аскарид и т. д.), которые откладывают тысячи яиц, из которых выживает несколько штук. Кладки динозавров содержат зачастую не один десяток яиц, что для выживания многих видов было избытком. Малочисленные крупные виды могли себе позволить потерять большинство яиц или детенышей.
Мелкие же виды динозавров, по всей видимости, вырабатывали (и, таки, выработали) охранительное поведение, которое для крупных было бы проблемой (скорее затопчешь малышей). Однако у некоторых крупных видов можно найти примеры именно такого поведения.
В настоящее время яйцеедов никак не меньше, чем в меловой период, но крокодилы, черепахи и змеи чувствуют себя прекрасно. Да и множество птиц, которые откладывают яйца в наземные гнезда, вовсе не собираются вымирать по причине того, что их яйцами кто-то питается.
Причина вымирания динозавров, видимо, совсем не в конкуренции с первыми млекопитающими, которые не могли конкурировать с ними в принципе. Давайте попробуем предположить, что произошло на границе мелового и палеогенового периодов.

Морганукодон – представитель протомлекопитающих возврастом в 200 миллионов лет. Долгое время подавляющее большинство млекопитающих на Земле были почти такими же.

В меловом периоде география материков Земли постепенно приходит к знакомому нам виду, формируются очертания современных континентов и океанов. К середине мела уровень океанов поднимается, что, вероятно, происходит в результате заметного потепления климата, а это влечет за собой повышение влажности воздуха и изменение климатического зонирования планеты. Благоприятные для динозавров условия и, в общем, не менее благоприятные для млекопитающих, которые спокойно питаются насекомыми и не пытаются конкурировать с динозаврами.
Однако к концу мела ситуация меняется. Климат становится холоднее и суше. Это может заставить нас думать, что динозавры вымерли как раз из-за снижения температур. Но их предки прекрасно пережили сухой и относительно холодный климат триаса. Да и понижение было коротким – к самому концу мела температура вновь повышается.
Меловой период в целом ознаменовался радикальной сменой природных сообществ, что вместе с переменой климата создало большие проблемы для пресмыкающихся. И дело, видимо, даже не в том, что динозавры, как говорят, отравились алкалойдами распространившихся повсеместно цветковых, а в том, что изменился характер экосистем. Крупные травоядные динозавры, которые почти все имели огромные размеры, оказались не у дел. Это поставило проблему существования крупных хищников, которые питались крупными травоядными. Что произошло в море – не совсем понятно, но и тут смена планктонных сообществ и общая перемена в циркуляции воды нанесла серьезный удар по мегафауне.
Но есть еще один интересный момент. Первые млекопитающие – очень мелкие, уязвимые существа, существование которых отягощается еще и тем, что потомство у них рождается часто недоразвитым, не готовым к полностью самостоятельной жизни. Нужно достаточно длительное время, чтобы выкормить детенышей. Потомство яицекладущих и сумчатых невелико, а плацентарные отягощены периодом беременности. Но даже при этих ограничениях мелкие млекопитающие достаточно многочисленны, так как вырабатывают достаточно эффективные стратегии заботы о потомстве (вскармливание молоком – очень эффективная стратегия, которая позволяет детенышам расти быстрее).
А что будет, если на популяцию крупных цератопсов и мелких каких-нибудь морганукодонтов будут действовать одни и те же факторы среды? Допустим, они неблагоприятные и приводят к гибели некоторой части животных. Естественно предположить, что погибали и те, и другие. Никакого особенного, решающего преимущества млекопитающие не имели и не имеют. Точно также они подвержены действию неблагоприятных условий среды, точно также страдают от голода, холода, наводнений, пожаров. Но у них, все же, есть одно значимое преимущество. Это количество особей в популяции и скорость размножения.
Крупный динозавр не способен быстро дать потомство, для чего нужно сначала дожить до половозрелого возраста. Также крупные виды всегда малочисленны, в противном случае нарушается баланс в экосистеме и они так или иначе уничтожат ее или вымрут.
Потеря одной особи, не вошедшей в стадию размножения для крупных динозавров – событие, существенно влияющее на дальнейшую судьбу всей популяции. Потеря даже десятка особей мелких млекопитающих – сильный, но вовсе не самый фатальный удар для их популяции. Те, которые выжили, дадут потомство в очень короткие сроки.
Небольшие размеры и короткий срок жизни – вот два отличных эволюционных тренда, которые позволили млекопитающим пережить гиганстких рептилий, совершенно не вступая с ними ни в какие существенные конкурентные отношения. Короме всего прочего, мелкие животные практически никогда не становятся объектом охоты крупных животных (лев не станет ловить мышей).
Возможно, уже на излете своей истории динозавры и предпринимали попытки уйти из крупных размерных классов, но на фоне уже развившегося тотального и фатального кризиса внутри группы архозавров эти попытки не имели сколько-нибудь существенного эффекта, так как время, отведенное на них было крайне ограничено.
В то же время млекопитающие с вымиранием динозавров вдруг обнаружили, что существует множество возможностей для экологической иррадиации и увеличения видового разнообразия.
Можно сказать, что конкуренция между динозаврами и млекопитающими началась только тогда, когда первые перешли точку невозврата в процессе собственного вымирания, которое, напомню, было не вымиранием как таковым, но носило характер невосполняемого уменьшения таксономического разнообразия.
Пожалуй, на сегодня это и все.

6. ПЯДЕНИЦЫ БЕРЕЗОВЫЕ. Почему учебники используют изображения березовых пядениц, маскирующихся на стволах деревьев, как свидетельство естественного отбора, тогда, как биологам с 1980-х годов известно, что пяденицы обычно не отдыхают на стволах деревьев, и что все рисунки были сфабрикованы?

На бабочках Biston betularia было продемонстрированно явление так называемого индустриального меланизма, обусловленного изменением окружающей среды под воздействием промышленности.
Вопреки критике известно, что до середины 19 века в популяциях B. Betularia не встречались особи с темной окраской. Типичная пестрая светлая окраска для этих бабочек являлась покровительственной. С середины 19 века начинают появляться особи с темной окраской. Постепенно происходит практически полное замещение светлоокрашенных особей темными (к концу 19 века более 90% популяции было представлено темными особями).
Однако явление меланизма среди B. Betularia имело явную приуроченность к крупным промышленным районам Англии. По мере удаления от них преобладание светлой формы восстанавливалось. А в настоящее время популяции B. Betularia с преобладанием меланистов встречаются только в Ирландии, на юго-западе Англии и севере Шотландии.
Не только наличие копоти на стволах послужило предпосылкой для появления меланистов, но и отсутствие лишайников, что делало рисунок поверхности березовых стволов более контрастным. Это даже более значимая причина появления меланистов, чем традиционно обсуждаемое покрытие деревьев сажей.
Критика же относительно сфабрикованных рисунков достаточно слаба, так как было показано, что бабочки B. Betularia использую не только березовые стволы для отдыха, но и любые другие поверхности, которые не контрастируют с окраской самой бабочки. Это пример плейотропного действия генов. В этом отношении совершенно не важно, отдыхали ли бабочки на стволах берез или где-то еще.
Меланизм увеличил выживаемость темной формы и привел к увеличению частоты мутантного аллеля в условиях промышленного загрязнения. С уменьшением последнего численность темных форм уменьшается. Это пример транзиторного полиморфизма, который носит временных характер.

7. ВЬЮРКИ ДАРВИНА. Почему учебники утверждают, что изменения клювов у вьюрков Галлапагосских островов во время сильной засухи могут объяснить происхождение видов посредством естественного отбора, тогда как изменения были возвращены обратно после того, как засуха закончилась, и никакой чистой эволюции не произошло?

Классический пример разнообразия формы клювов у галапагосских вьюрков достаточно хорошо изучен. Однако явление преобладания особей с более толстыми клювами, способными к вскрытию плодов с более твердой оболочкой, также служит хорошим примером адаптаций к условиям обитания и, следовательно, примером механизма эволюции.
Во-первых, сам факт преобладания во время засухи особей с более толстыми клювами говорит о наличии отбора по этому признаку в конкретных условиях обитания. Во-вторых, он показывает, в каком направлении при условии длительной засухи пойдет отбор. В-третьих, возвращение признака к состоянию исходного после прекращения засухи служит опять же примером механизма естественного отбора.
Однако даже в этом случае время, предоставленное для работы механизмов отбора, было пренебрежимо малым в сравнении со сроками, которые занимает нормальное видообразование даже в самых благоприятных условиях. Время жизни одной особи в данном случае сравнимо с периодом смены условий обитания (годы и десятилетия), поэтому ожидать в такой ситуации явное видообразование сложно.

8. МУТИРОВАВШИЕ ПЛОДОВЫЕ МУШКИ. Почему учебники используют дрозофил с дополнительной парой крыльев как свидетельство того, что мутации в ДНК могут обеспечивать эволюцию «сырьем», при том, что дополнительные крылья не имеют мышц, и эти искалеченные мутанты не могут выжить вне лаборатории?

Эксперименты с использованием дрозофил не имеют цели продемонстрировать процесс эволюции. В ходе таких опытов исследуется работа генетического аппарата, закономерности наследования и принципы регуляции развития организмов.
Широко известные примеры получения особей с развитой второй парой крыльев или конечностями вместо усиков – это примеры направленного изменения активности и порядка работы генов в генетическом аппарате мух. Цель такой работы – выяснение в том числе и того, какие гены какими процессами развития управляют.
В частности, на дрозофилах была показана работа НОХ-генов, избирательной активацией которых был целенаправленно изменен ход эмбрионального развития особей. Примеры мух со второй парой крыльев лишь показывают, как именно работает регуляторная система НОХ-генов.
Также, как и предыдущий пример, остальные лабораторные мутации вызываются искусственно, а особи с такими мутациями выживают, благодаря создаваемым условиям. Однако даже тогда многие мутации дают летальный результат.
В естественных условиях такие мутации никогда не возникают, а появившиеся летальные мутации быстро изымаются из популяции благодаря гибели их носителей. В остальных случаях разнообразные мутации (в том числе и лабораторные) не являются летальными и действительно могут служить материалом для дальнейшего отбора.

9. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЛЮДЕЙ. Почему рисунки художников, изображающих обезьяноподобных людей, используются для оправдания материалистических утверждений о том, что мы всего лишь животные и наше существование – это простая случайность, тогда как эксперты по окаменелостям не могут прийти к согласию даже в том, кем были наши предполагаемые предки и как они выглядели?

Сейчас известно множество ископаемых останков, принадлежащих, несомненно, гоминидам, для которых свойственна характерная форма черепа (и костей, его составляющих). Проблема не в отсутствии или наличии ископаемых остатков и их возрасте, а в их полноте. Большинство ископаемых гоминид представлено фрагментарно и только с момента, когда наши предки начали целенаправленно хоронить умерших, можно находить более или менее полные скелеты и их части.
По мере изучения таких ископаемых остатков меняется представление и о том, как выглядели те, кому они принадлежали. Если в 19 веке все реконструкции основывались больше на представлениях авторов об облике предков, то в 21 веке используется множество достаточно достоверных методов реконструкции внешности. Все они основываются на принципе актуализма, что в данном случае вполне правомерно.
Поэтому меняется и изображение предковых форм человека в литературе. Однако никогда такие иллюстрации в школьном учебнике (да и в любом другом) не использовались для сопровождения мысли о том, что человек – всего лишь животное. Более того, уже давно известно, что многие из предполагаемых предков человека имели достаточно развитую культуру (хотя и примитивную по отношению к культуре, появившейся в сообществе человек разумного).
Многочисленные находки останков гоминид не противоречат эволюционной теории. Наоборот, они полностью согласуются с нею и показывают, что даже такие высокоорганизованные существа, как высшие приматы, также подвержены действию факторов эволюции и, в частности, естественному отбору.

10. ЭВОЛЮЦИЯ КАК ФАКТ? Почему нам говорят, что Дарвиновская теория эволюции является научным фактом, в то время как многие из ее утверждений основаны на искажении фактов?

Неизвестно сколько-нибудь значительных фактов преднамеренного искажения фактов, которые бы повлияли на теорию эволюции и тем более привели бы к ее пересмотру. Известные и часто упоминаемые примеры относятся к частным областям (например, к антропогенезу), но никак не влияют на картину в целом. Тем более, в теории эволюции нет утверждений, но существуют предложенные механизмы эволюции.
Эволюция и в самом деле является фактом. Это следует из многочисленных наблюдений (наблюдением называется не только исследование в реальном времени, но и изучение внешних проявлений уже произошедшего процесса, например), которые показывают изменчивость живых организмов как в настоящее время, так и в далеком прошлом.
Исследование ископаемых остатков демонстрирует множество самых разнообразных форм, которые уже не встречаются в настоящее время (трилобиты, динозавры, псилофиты, древовидные плауны и многие другие). Но это – только часть наблюдаемого процесса. Множество форм живых организмов (животных и растений) появляются в летописи в разное время и в разное время исчезают.
Так, например, остатки трилобитов появляются позже остатков вендобионтов, остатки хелицеровых – позже остатков трилобитов, а остатки насекомых – позже хелицеровых. Эта последовательность нигде не нарушается. В отложениях кембрия нет остатков насекомых, а в отложениях моложе пермских уже никогда не встречается трилобитов, хотя насекомые представлены очень широко.
Та же ситуация имеет место и в отношении множества других ископаемых остатков, которые появляются в геологической летописи в определенное время, а позже из нее полностью исчезают. При этом подавляющее большинство из них (а именно, все ископаемые, начиная с кембрия) демонстрируют общую линию изменений, ведущую к современным организмам. По мере продвижения вверх по геологической шкале встречаются виды разной степени близости к современным. Чем меньше возраст отложений, тем более часто в них встречаются формы, однозначно схожие с современными и тем меньше остатков более примитивных организмов.
Существование так называемых реликтов (примерами могут служить латимерия, перипатус, гинкго и другие) никак не нарушает эту картину. Действительно, в предшествующие геологические эпохи эти организмы занимали доминирующее положение в экосистемах и были очень многочисленны. А в настоящее время они представлены отдельными видами и монотипическими крупными систематическими группами (латимерия, например, единственный представитель кистеперых). При этом не имеет значения возраст таксона. Современные виды реликтов не существуют также долго, как и весь более крупный таксон. Латимерия, например, в ископаемом состоянии не встречается, как и гингко, не смотря на находки похожих видов. В каком-то смысле эта ситуация аналогична гипотетической находке ископаемого камышового кота через миллион лет и сравнения его с домашней кошкой, которая, возможно, доживет до этого времени. Их скелеты будут практически идентичны.
В настоящее время нет ни одной другой гипотезы, которая бы непротиворечиво объясняла весь существующий набор наблюдений процесса смены организмов в геологической летописи. Только теория эволюции наиболее достоверно объясняет эти наблюдения.
Здесь очень важно четко разделять понятия «теория» и «гипотеза». Гипотеза – это предположение, высказанное на основании некоторого наблюдения (эксперимента). Теория же – это предположение, подтвержденное экспериментально или наблюдениями. Идея эволюции в момент своего появления была гипотезой. Со временем она подтвердилась множеством наблюдений (находками ископаемых организмов и выявления закономерностей их залегания), исследованием особенностей физиологии и биохимии организмов, изучением работы генетического аппарата.
Теория эволюции также продемонстрировала и предсказательную способность. Так, были найдены такие ископаемые формы, которые предсказывались эволюционной теорией, как необходимые для крупных эволюционных преобразований (выход животных на сушу, различные крупные адаптации и т. д.).
Нет сомнений в том, что теория эволюции в том виде, в каком она была сформулирована Дарвином, уже частично потеряла свою актуальность. Однако сама идея эволюции и большинство предложенных ее создателем механизмов по сей день не опровергнуты, но даже расширены и уточнены.
С развитием генетики теория эволюции получила новый толчок к развитию и была преобразована в синтетическую теорию эволюции (синтез теории эволюции и генетики). Это послужило началом целой цепи больших открытий, которые привели к еще более глубокому пониманию процесса эволюции.
Теория эволюции, в отличие от всех альтернативных гипотез, соответствует всем критериям научности, которые предъявляются к любой научной идее. Так, теория эволюции соответствует принципу Оккама, так как объясняет эволюцию организмов при помощи минимально необходимого набора механизмов (отсутствие «высшей силы», в частности, является очень сильной позицией).
Также теория эволюции отвечает критерию Поппера. Гипотетически теория эволюции может быть опровергнута, для чего достаточно обнаружить факты, которые не согласуются с нею и не могут быть объяснены в ее рамках. Такими фактами могут быть следующие:
- радикально различные цепочки ДНК у разных организмов, которые демонстрируют множество внешних общих признаков (например, цепочки ДНК человека и шимпанзе). В этом случае кладистический анализ давал бы результаты, противоречащие существованию эволюционных деревьев;
- генетический код организмов может быть совершенно различным, так как нет никаких ограничений на последовательность генов. Вместо этого в генетическом коде множество одинаковых генов и их последовательностей, а все нарушения и отличия расположены так, что делают эволюционное дерево еще более подтвержденным;
- отсутствие существенной разницы между фаунами разных эпох или разных континентов, которые не контактировали между собой длительное время (например, фауна Австралии резко отлична от фауны Южной Америки и Азии);
- обнаружение в породах, принадлежащих другим отдаленным эпохам остатков организмов, которые не могли обитать в то время в соответствии с существующей теорией эволюции (классическим примером является ответ Джона Холдейна на вопрос о том, какая находка могла бы сфальсифицировать теорию эволюции: Ископаемые кролики в докембрии!).
Таким образом теория эволюции вполне опровержима, так как предоставляет для этого множество возможностей, но до сих пор никем не опровергнута. Она также не имеет равных себе в отношении достоверности и непротиворечивости гипотез.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ:
Гипотеза о сотворении имеет право на существование, этого требует свобода слова и вероисповедания. Но нельзя приравнивать друг к другу мнение отдельного человека или даже группы людей и строгую научную теорию, разработкой которой занимается целое научное сообщество.
Изучение теории эволюции в школе призвано интегрировать знания учащихся, полученные из всего курса биологии, показать единство живого мира и дать представление о механизмах и процессах, которые привели к существующему разнообразию жизни и поддерживают его.
Теория эволюции формирует более полноценное мировоззрение, качественно отличающееся от такового, формируемого библейскими представлениями о сотворении мира. Но именно она стала объектом усиленного давления со стороны представителей различных конфессий. О причинах этого можно только догадываться, но одной из них (и существенной) является тот факт, что теория эволюции косвенно (в ней нет никаких прямых указаний на это) отрицает существование разумного замысла в появлении живого.
Десять вопросов, на которые были даны ответы, являются, однако, следствием не сомнений в теории эволюции, но следствием глубокого непонимания и откровенного незнания биологии. Дело в том, что понимание теории эволюции требует достаточно глубокого знания собственно биологии, а также других наук (химии, физики, астрономии и пр.), определенного типа мышления и достаточно широкого кругозора.
Десять вопросов, ответы на которые даны выше, предназначены учителю биологии в школе, которому вполне допустимо не быть в курсе последних открытий в науке, в том числе и в биологической. Но многие из этих вопросов требуют от него больше знаний, чем необходимо ему в повседневной работе. Поэтому с высокой долей вероятности школьный учитель биологии на эти вопросы ответит плохо или не ответит вообще.
Ученику же и вовсе будут непонятно большинство из ответов, так как почти каждый обращается к более узким разделам биологии, чем это возможно при изучении школьного курса. Ученик просто не обладает всеми необходимыми знаниями для достаточного понимания данных ответов.
Теория эволюции – это сложная система знаний, которая, вероятно, никак не проще, но, может быть, даже сложнее квантовой физики. Поэтому и ответы на большинство вопросов даже в том объеме, в каком они присутствуют здесь, будут неполными. В отличие от традиционного для библии «так создал бог», ученый и учитель не могут обойтись односложными ответами вроде «так получилось». Напротив, их задача и состоит в том, чтобы дать исчерпывающий ответ. А это, как можно увидеть, достаточно сложно именно ввиду разности в объеме знаний ученика и учителя.

1. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЖИЗНИ: Почему учебники утверждают, что эксперимент Миллера-Урея 1953 года показывает, как строительные блоки жизни появились на ранней Земле, тогда как условия на ранней Земле были не такими, как использовались в эксперименте, а происхождение жизни (эволюционное) остается тайной?

Эксперимент Миллера строился на предположении о том, что биогены появились в газовой фазе, в первичной атмосфере Земли при посредстве электрических разрядов (молний).
На данный момент и в самом деле нет единого мнения о том, какой именно была первичная атмосфера, какие газы и в каких соотношениях в ней содержались. Однако в одном все предположения сходятся: первичная атмосфера носила восстановительный характер. Иначе, она не содержала свободного кислорода
Кроме того, анализ вулканических газов позволяет предположить с высокой степенью достоверности, что в первичной атмосфере присутствовали такие соединения, как азот, оксиды серы, вода, метан, углекислый газ, сероводород, некоторое количество водорода. Возможно, аммиак и другие неорганические и простые органические соединения. Возможно, в атмосфере содержалось также некоторое количество фосфинов.
Даже, если Миллер не угадал с конкретным составом реакционной смеси, в результате его эксперимента получились весьма сложные органические соединения (22 аминокислоты разного строения), которые ранее считались безусловными признаками жизни. Дальнейшую судьбу этих соединений (после синтеза в первичной атмосфере) Миллер не исследовал.
В настоящее время показана возможность синтеза сложных органических соединений на каталитических матрицах алюмосиликатов, которые широко встречались в катархее. Кроме этого, опыт Миллера длился одну неделю. Длительность катархея – многие миллионы лет.
Помимо всего прочего, в реакционной смеси Миллера обнаружились сахара, липиды и предикторы нуклеиновых кислот. Это достаточно веский аргумент в пользу того, что подобный синтез может идти в самых разнообразных условиях.
Как правило, от опыта Миллера и подобных ему требуют сразу же получить едва ли не ДНК и все ее окружение. Но в данном случае первоначальная посылка – все организмы должны иметь ДНК – некорректна. ДНК – позднее приобретение. До нее функцию хранения информации выполняла РНК, которая, в том числе, могла выполнять и функции белков (рибозимы). Собственно функция хранения наследственного материала также не является основной для РНК, а вполне могла быть приобретена, как способ отражения наиболее удачных конфигураций настоящих белков-ферментов, которые появились значительно позже либо значительно позже стали выполнять ту функцию, которую мы теперь называем каталитической.
Простые самореплицирующиеся системы могут удачно существовать на стадии, весьма значительно отдаленной от той, которую теперь называют жизнью. Но и среди них уже действует отбор по признаку наиболее устойчивых. А нарушения в процессе репликации порождают разнообразие таких систем.

2. ДЕРЕВО ЖИЗНИ ДАРВИНА. Почему в учебниках не обсуждается «Кембрийский взрыв»? Большинство основных групп животных (типы) появляются в летописи окаменелостей вместе и полностью сформированными, вместо того, чтобы разветвляться от общего предка. Это противоречит теории эволюции.

Термин «кембрийский взрыв» используется, в основном, в научно-популярной литературе и для привлечения внимания. Более корректное название – кембрийская скелетная революция. Это название более точно отражает суть произошедших перемен.
Не стоит забывать, что школьный учебник имеет своей целью построение первоначальной целостной картины мира. Учебник биологии в свете теории эволюции должен сформировать у учащихся представление о процессе биологической эволюции, который в итоге и привел к появлению человека.
В этом контексте события периода времени до кембрия не имеют никакого образовательного значения. Так как докембрийские фауны были самостоятельными и потомков после них не осталось, докембрийские организмы существуют в системе школьных знаний о теории эволюции обособленно ввиду отсутствия прямых связей с современными.
С позиции организации учебного процесса факт существования докембрийских биот может обсуждаться в расширенном курсе биологии, на факультативе или же в рамках биологического кружка.
Вторая часть вопроса поставлена совершенно некорректно, а сам вопрос содержит больше противоречий креационизму, чем может показаться. Прежде всего, разнообразие организмов периода скелетной революции показывает, что большая их часть существует только в этот короткий промежуток времени. Далее они не встречаются.
Разнообразие форм организации при общих, в целом, принципах, положенных в основу, говорит о том, что многие организмы являются потомками более примитивно устроенных и существовавших ранее.
Уже в докембрии известны косвенные признаки существования сегментированных билатерально симметричных животных организмов, которые вели придонный образ жизни. Этот факт говорит о том, что этот план строения вовсе не уникален.
Также существует вполне обоснованное мнение о том, что в конце докембрия произошла радикальная перемена состава атмосферы. Значительно вырос уровень содержания кислорода, а также в результате движения литосферных плит сформировались условия для хорошей аэрации океанических вод в масштабе всей планеты.
Такая перемена позволила перестроить биологические сообщества. Но наиболее важным приобретением стал, по всей видимости, качественно иной метаболизм с высокой энергетической эффективностью. Это позволило многим организмам выйти в более крупный размерный класс и обзавестись более твердыми покровами либо внутренним скелетом. Поэтому событие называется скелетной революцией.
Тем более, события начала кембрийского периода теории эволюции не противоречат. Это хороший пример работы естественного отбора в условиях множества возможностей для реализации потенциала изменчивости организмов, до того находившихся в подчиненном положении в экосистемах, но со сменой условий обитания и вымирания господствовавшей фауны (эдиакарская биота) получивших возможность занять доминирующее положение.

3. ГОМОЛОГИЯ. Почему учебники определяют гомологию как сходство вследствие общего предка, а потом утверждают, что гомология является свидетельством общего предка – мышление по кругу, выдающее себя за науку?

Учебники не определяют гомологию органов, как результат наличия общего предка. Определение гомологии не отсылает к теории эволюции, но в рамках эволюционной биологии служит в качестве иллюстрации изменчивости организмов, связанных эволюционным родством.
В целом, определение гомологичных органов таково: органы или их части, выполняющие разные функции при одинаковом происхождении. В этом ключе гомологами являются конечности рукокрылых и человека, которые не связаны ближним родством. Также гомологичными являются конечности птиц и млекопитающих (и их кости), хотя обе эти группы разошлись в процессе эволюции раньше, чем разошлись птицы и пресмыкающиеся.
Таким образом в определении гомологии отсылка к общему предку не является необходимой. Однако гомология показывает, как в процессе эволюции видоизменяются органы, имеющие одно происхождение. И в этом ключе она правомерно трактуется, как следствие общего происхождения организмов и, соответственно, наличия у них общего предка.

4. ЭМБРИОНЫ ПОЗВОНОЧНЫХ. Почему учебники используют рисунки схожести эмбрионов позвоночных как свидетельство в пользу общего предка, в то время как биологам уже более ста лет известно, что эмбрионы позвоночных не являются наиболее похожими на их ранних стадиях, и что рисунки фальшивые?

Если за основу понятия «сходство» берется фактическое внешнее сходство, то эмбрионы разных групп и не могут быть похожи друг на друга ввиду разного устройства яйца (разное содержание желтка и размер желткового тела), а также разного характера деления.
Вопреки распространенному мнению, биогенетический закон в формулировке Геккеля практически сразу же был подвергнут критике сторонниками эволюционной теории, так как был схематичным и неполным.
Уже в начале 2о века были сформированы более точные представления об эмбриональной рекапитуляции. Тогда же А. Н. Северцов уточнил, что в ходе эмбрионального развития происходит повторение признаков эмбрионов предковых групп, а не взрослых особей. Ярким примером эмбриональной рекапитуляции является наличие у зародышей сухопутных позвоночных жаберных дуг и жаберных мешков.
Но зародыши позвоночных – это известный пример рекапитуляции. Именно его наиболее активно обсуждают, упуская множество очень ярких примеров этого явления среди беспозвоночных (например, среди членистоногих и, в частности, ракообразных). Во многих таких случаях биогенетический закон выполняется практически полностью в соответствии с формулировкой Геккеля.
В применении к обучению биологии наиболее важное значение имеет факт сходства общего плана эмбрионального развития, так как он формирует важное представление об общности происхождения организмов (в данном случае – позвоночных). Помимо этого, в учебниках явно упоминается, что биогенетический закон в его изначальной, «геккелевской» формулировке уже не является актуальным.

5. АРХЕОПТЕРИКС. Почему учебники изображают эту окаменелость как переходное звено между динозаврами (рептилиями) и современными птицами, тогда как современные птицы вероятнее всего не произошли от археоптерикса, а предполагаемые предки археоптерикса появляются в летописи окаменелостей спустя миллионы лет (согласно эволюционной шкале)?

С момента обнаружения в 19 веке останков археоптерикса никем не ставился под сомнение тот факт, что этот вид не является предковым для современных птиц. Тогда уже было известно, что археоптерикс существовал одновременно с первыми птицами. Дальнейшее изучение останков лишь укрепило представление о том, что археоптерикс вообще не принадлежит к эволюционной ветки птиц.
Также в настоящий момент не ставится под сомнение и то, что археоптерикс не мог летать (под полетом понимается такой механизм полета, какой демонстрируют современные птицы, рукокрылые и, вероятно, ископаемые летающие пресмыкающиеся). Устройство его конечностей говорит о том, что, если он и мог летать, то это были примитивные машущие движения, а крылья не могли подниматься над спиной, как это происходит у птиц.
Однако именно археоптерикс послужил ярким примером переходной формы между рептилиями и птицами. И служит таким примером до сих пор.
Во-первых, это одни из наиболее полно сохранившихся останков такого рода. Во-вторых археоптерикс наиболее ярко демонстрирует смешение типично птичьих (перья и, частично, устройство конечностей) и типично рептилоидных (строение черепа, осевого скелета) черт строения. Тем самым он указывает на принципиальную возможность эволюции пресмыкающихся в направлении птиц.
Впоследствии было сделано множество находок (наиболее яркие – из Китая в последние годы), показывающих, что различные группы динозавров, даже те, в которых не обнаруживается изменений в направлении приобретения способности к полету, имели перьевой покров разной степени выраженности.

PhaseOne

Lightzone

Обе картинки - с профилями, применяемыми по умолчанию. В целом, каждый по своему адекватен.

Когда-то очень давно мы уже вскользь эту тему поднимали. Тогда речь шла о самой возможности палеоконтакта, о том, насколько это противоречит научной картине мира. И мы пришли к выводу, что идея палеоконтакта вообще никак не противоречит научному подходу. Внеземная цивилизация (ВЦ) , если она обладает возможностями, может (или могла) посещать Землю в любой период ее истории. Но вот теперь надо поговорить о том, какой смысл мог бы быть вложен в такое посещение. Я буду исходить из наиболее актуальной и правдоподобной гипотезы о том, что любая высокоразвитая цивилизация проходит некоторый этап на своем духовном, моральном и этическом пути, за которым уже становится совсем другой, обретает иные, нежели ранее цели. Какие? Давайте посмотрим.

ВЦ, обладая огромным техническим потенциалом, который она в какой-то момент реализовала, располагает не только средствами межзвездных перелетов, но и средствами рекогносцировки, позволяющими еще до момента отправления экспедиции выяснить наличие у той или иной звезды планет и даже определить состав атмосферы этих планет. Примерно то же самое сейчас планируется исполнить и нашими, земными учеными.

Но Солнце - рядовая звезда, желтый карлик, каких в Галактике миллионы. Разрешающая способность любого устройства для определения наличия планет и состава их атмосферы ограничена. Нельзя наблюдать планеты далее некоторого расстояния от звездных систем. Таким образом, наша ВЦ должна или обитать в ближайших окрестностях Солнца, или иметь форпосты рядом с нами, иначе Солнце вообще никак не выдает себя среди других звезд. А так как мы говорим о палеоконтакте, нужно учитывать, что в отличие от дней сегодняшних вокруг Солнечной системы соблюдается полное радиомолчание. До 20 века никаких источников радиоволн с полезным содержанием не существует. Это сейчас потенциально в радиусе 100 световых лет нас можно услышать. Можно услышать первое выступление короля Великобритании, сигналы о помощи с Титаника, сообщение Левитана о полной и безоговорочной капитуляции Германии. Но до дальше этого расстояния Земля по-прежнему молчит. Соответственно, несколько тысяч лет назад было сложно предположить наличие цивилизации на Земле.

Однако наша ВЦ обладает неуемной страстью к исследованию космоса. Обнаружив в атмосфере некоей планеты в системе желтого карлика кислород, она снаряжает экспедицию. Через какое-то приемлемое время эта экспедиция прибывает на место и обнаруживает там... Что? Вариантов много. если на планете обнаруживается отсутствие мыслящих существ, можно устраивать лагерь, разворачивать исследовательские работы, не особо беспокоясь о последствиях. Конечно, есть вероятность занесения на планету каких-то не местных вирусов и бактерий, например, но высокоразвитая ВЦ вряд ли станет работать на чужих планетах с такой беспечностью. Максимальное невмешательство в экосистему исследуемого мира, на мой взгляд, это один из приоритетов для такой ВЦ. Мы уже сейчас проводим тщательную стерилизацию всех аппаратов, для которых предполагается спуск на другую планету, будь то Луна, Марс или Европа и Венера.

Никаких следов такой визит не оставит за давностью лет и по причине повышенной аккуратности посетителей. Обнаружить их пребывание будет чрезвычайно сложно и делать это придется по самым косвенным признакам и артефактам. Но коррозия уничтожит за миллионы лет практически все. Только невероятная удача, такая, какая сопутствовала героям "Звездных кораблей", может позволить обнаружить следы пребывания в далеком прошлом на нашей Земле гостей из других миров.

Но существует более прозаическая причина, по которой мы не обнаруживаем следов столь древнего контакта. Его просто не было. Углеродная жизнь (да не обвинят меня в шовинизме) требует схождения в одной точке пространства и времени весьма специфических предпосылок для своего появления. Эти предпосылки появились только совсем недавно (в масштабах Вселенной, конечно же), с появлением звезд третьего поколения, планеты которых уже богаты не только углеродом, но и содержат всю периодическую систему. Звезды предыдущих поколений этого дать бы не смогли. Кроме того, все они были короткоживущими. Именно поэтому вполне обоснованно высказывается мысль о том, что ВЦ, если они существуют, находятся примерно на одном с нами уровне развития или же несколько превосходят нас. Поэтому визиты в эпоху динозавров нужно бы считать фантастикой. Развитые ВЦ - они достаточно молоды.

Можно предположить, что самые ранние ВЦ появились около 100-150 тысяч лет назад (это исключительно умозрительное ограничение). Мы, конечно же, рассматриваем звезды, не слишком далекие от Солнца. По всей видимости, жизнь там, где много горячих звезд-гигантов существовать не может или же не достигает уровня появления разума. Безусловно, можно гипотетически представить себе ВЦ, возраст которой исчисляется на данный момент уже миллионами лет, но тогда скорость эволюции на их материнской планете должна быть просто сумасшедшей. А это должно быть результатом каких-то специфических условий. Вполне вероятно, что такие ВЦ вообще не доживают до эры межзвездных сообщений и либо погибают, либо вырождаются. Хотя, это наши представления и, не смотря на единообразие законов природы и эволюции во всей Вселенной, возможны ситуации, в которых цивилизация появится и будет успешно развиваться в самых непредсказуемых условиях.

Но мы будем отталкиваться от того предположения, что все ВЦ не особенно превосходят человечество по возрасту. Следовательно, все они могли посещать Землю уже в историческое время или же незадолго до него. Это или время перед самым появлением цивилизации на Земле, либо уже после него. Таким образом ВЦ отводится достаточно узкий интервал - около 20 тысяч лет. Возраст земных цивилизаций - 12 тысяч лет. Допустим, что именно в это время ВЦ заинтересовалась Землей не только потому, что на этой планете есть кислород и биосфера, но и потому, что в этой экосистеме появился вид с явно разумным поведением. Это уже гораздо интереснее с точки зрения любого исследователя. Но что, кроме исследований, ВЦ будет делать на Земле?

Развитая ВЦ, прошедшая через трудности времени первых межзвездных полетов (а таковые, несомненно, имеют место быть), претерпев реформацию своих представлений о Вселенной, становится, безусловно, мудрее и внимательнее. Вряд ли такая ВЦ станет вести войны с другими цивилизациями, вряд ли станет использовать менее развитые народы в качестве рабов и не станет выкачивать ресурсы обитаемой планеты. Почему?

Во-первых, в космосе предостаточно ресурсов, металлов, энергоносителей, даже драгоценных камней, которые уже сейчас, в нашем мире, постепенно лишаются своего статуса. Цивилизации на высоких уровнях саморазвития имеют, по всей видимости, уже совсем другие ценности и приоритеты.

Поэтому использовать Землю и ее обитателей в качестве источника ресурсов и рабочей силы для таких цивилизаций не то, что бессмысленно, но даже недопустимо. Рабская сила вообще бессмысленна, так как производительность ее труда ничтожна в сравнении с производительностью машин при высочайшей степени автоматизации, что должно быть характерно для высокотехнологичной цивилизации эпохи межзвездных перелетов.

Предлагается иногда и следующий вариант: ВЦ использует представителей других цивилизаций для заселения необитаемых планет. Но это также парадоксально, как и использование в качестве рабов. Даже при реализации такой возможности гораздо проще не перевозить с планеты на планету партии колонистов, а выращивать своих уже непосредственно на месте. Мы сегодня уже можем методом искусственного оплодотворения давать начало новой жизни. Возможно, скоро научимся выращивать животных и человека вне материнского организма. А для развитой цивилизации это и вовсе очевидно. Ведь перевозка нескольких тысяч человек гораздо менее эффективна, чем перевозка некоторого количества генетического материала, которого заведомо будет больше, чем взрослых людей. А там уже достаточно создать одну колонию в идеальных условиях и использовать ее для получения неограниченного количества генетического материала.

Впрочем, и по другой причине вариант использования человека выглядит абсурдно. Численность вида H. sapiens sapiens на ранних этапах была слишком низка, чтобы без вреда для всей популяции извлекать из нее даже некоторое количество особей сверх того, что извлекается из нее по естественным причинам. Это опять же неприемлемо для развитого интеллекта.

Предлагается также и вариант патронажа молодой цивилизации. Эта гипотеза лишена внешних противоречий и восходит, вероятно, к собственному опыту человечества, когда одни цивилизации (например, Европы) брали под патронаж менее развитые народы, помогая преодолевать определенные трудности. Но и здесь есть подводные камни.

Прежде всего, какой резон заниматься прогрессорством (по определению Стругацких) среди молодых рас? Только для того, чтобы передать знания? Или же внедрить свою парадигму? Допустим. Но для высокодуховной и высокоморальной цивилизации это неприемлемо. Свобода воли - одна из важнейших ценностей, которая непреложна и очевидна нам уже сейчас. А дальше это понятие будет только расширяться и углубляться. Каждая цивилизация имеет право на самоопределение, поэтому внедрять свою какую-то парадигму - недопустимое действие.

Второй вариант - прогрессорство, снабжение новыми знаниями и, возможно, технологиями, коррекция развития. Этот сценарий уже более очевиден для выскоразвитой цивилизации и даже вполне жизнеспособен. С одной стороны это будет реализацией потребности в распространении знаний, с другой - уже допустимая помощь. Но какими знаниями может поделиться звездная цивилизация с весьма примитивным населением Земли? Какие технологии может передать ему? Здесь нужно обратиться к истории человечества.

Как бы вы предложили обнаруживать стороннее вмешательство в ход истории человечества? Как определить, что в определенный момент времени нашу планету посетили существа, намного превосходящие нас по уровню знаний и интеллекту, а также опередившие нас морально, духовно и этически (повторюсь, что это, как мне думается, необходимое условие становления звездной цивилизации).

Если подумать, то единственной возможностью будет поиск каких-то несвоевременных перемен. Будь то научно-технический прорыв или же появление какой-то слишком неуместной социальной или религиозной парадигмы. Нужно найти такое событие, которое не будет иметь явных предпосылок и при этом выбиваться из череды событий. Что могло бы стать таким событием?

Открытие металлов? Но зачем тогда пришельцам учить людей сначала использовать мягкую медь и бронзы? Не проще ли было показать, как выплавлять железо из руды? Изобретение способов изготовления стали (именно тогда появляется легендарный булат)? Тоже не подходит. Булат у всех был разный и рецептуры различались очень значительно (в Японии вообще свои оригинальные методы).

Что еще? Астрономия? Но первые сведения о небесных объектах и явлениях крайне скудны и слишком примитивны. Впрочем, до изобретения телескопов ничего в астрономии вообще не происходило, а внеземным наставникам неплохо бы для начала объяснить людям модель устройства мироздания (гелиоцентрическую систему, например), чтобы их подопечные не копошились еще пару тысяч лет, прежде, чем Коперник сделает свое открытие. И вообще, сообщить нам, что наша Земля - шар, а не диск на трех слонах.

А, если ВЦ добралась до нас ближе к 20 веку? Но здесь тоже никаких особенных прорывов не наблюдается. Все открытия в химии, физике, биологии, математике - они закономерны и вызваны накоплением огромного фактологического материала в предыдущие века. В 19 веке происходит синтез накопленных знаний и расширение их за счет совершаемых открытий и изобретений.

А что с другой стороной, с некоей неуместной парадигмой? Вряд ли в истории человечества найдется что-то, что можно было бы назвать таковой. Философия оставалась всегда на уровне своего времени, религии и вовсе старались удержаться за далекое прошлое. Только сейчас, в последние несколько десятков лет, человечество начинает разрабатывать новые разделы философии, посвященные своему будущему, этики постиндустриального мира. Трансгуманизм, например, стал популярен только во второй половине 20 века. И причины этого ясны: человечество вступает в новую эру информационных технологий. И только сейчас его беспокоит его реальное будущее, а не утопическое, характерное для ранних философий.

Что еще могли бы принести с собой более развитые существа? Религию? Нет, вряд ли. Религия не является необходимым условием становления цивилизации. Ее с успехом могла бы заменить и нерелигиозная парадигма, какие существуют на Востоке, например. Первобытные люди с успехом поклонялись и просто стихиям, не персонифицируя их. Это, видимо, некий компромисс между действительностью и традицией - создавать божественные сущности с человеческими чертами (не бог создал нас по образу и подобию своему, а мы создали его таким).

С этой точки зрения, однако, интересные мысли можно найти в современной фантастике. Развитые ВЦ сами создают и прививают человечеству религии с целью формирования некоего паттерна, который заставил бы людей и в будущем если не преклоняться перед представителями этой ВЦ, но, хотя бы опасаться их. Удобная форма манипуляции. Но в таких рассуждениях упускается тот факт, что к моменту первого полета к звездам мы, люди, уже будем достаточно умны, чтобы отдавать себе отчет в реальном статусе любой ВЦ, которую можем потенциально встретить. И может возникнуть даже обратный эффект: человечество оттолкнет ту ВЦ, которая давным-давно посеяла преклонение перед собой, как перед богами.

По этим и многим другим причинам палеконтакт, каким его представляют многие авторы, по всей видимости, невозможен. Нельзя просто так поделиться какими-то знаниями или технологиями. Любые знания и технологии, пришедшиеся не ко времени, могут вызвать обратный эффект. Вместо прогресса начнется откат в прошлое. Скажем, что стало бы, если бы инопланетяне подарили бы огнестрельное оружие армии Тамерлана? Быстро захватив множество государств и поставив на колени в страхе перед собой их народы, армия, уверенная в том, что у нее есть такое божественное оружие, перестанет опасаться любой агрессии. Но у Тамерлана нет мощностей для производства порохов и боеприпасов, а также - ремонта оружия и много другого. Оружие быстро придет в негодность, армия, почивающая на лаврах, окажется крайне уязвимой.

Или, например, Ньютону поведали бы не только основы теории всемирного тяготения, но еще и саму модель гравитации (допустим, бозон Хиггса - это уже установленный факт). Что бы стал делать великий англичанин с этим знаниями? Ему неизвестно еще даже устройство атома, не то, чтобы разбираться в тонкостях мира элементарных частиц. Ньютона бы не поняли, а вместе с этим высмеяли бы и вполне актуальную теорию всемирного тяготения. Сколько бы еще прошло лет до следующей попытки?

В общем, я думаю, основная проблема своеобразного прогрессорства такого плана сводится именно к определению своевременности передаваемых информации и технологий. А это значит, что, если ВЦ и занимается такой деятельностью, то на Земле должна находиться постоянная ее миссия, что само по себе маловероятно.

А вот более правдоподобный вариант - это коррекция эволюции молодой цивилизации, сглаживание или устранение острых моментов в ее истории с целью не дать ей погибнуть от своих же рук. Тут уже не обязательно постоянно присутствовать на планете. Достаточно в нужный момент времени прилетать и вносить небольшие коррективы, как то подсказать ученому направление поиска, приостановить деятельность, которая явно ведет к катастрофическому результату, предотвратить конфликты и все подобное.

Но что должно заставить ВЦ следовать этому пути? Вероятно, некий негативный опыт, либо свой, либо другой цивилизации. Причем, это должен быть не единичный случай, чтобы сформировалось стремление корректировать другие цивилизации с целью подвести их к некоторому потенциальному барьеру, за которым уже формируется новый образ мысли.

Александр Никонов высказывает интересную мысль: если мама проснулась, а ребенку можно спать еще час, она не станет его будить или мешать ему. Но, если спать остается всего пару минут, мама будет аккуратно будить ребенка, чтобы подготовить его к моменту, когда сработает будильник. То есть, ВЦ не станут активно вмешиваться в жизнь человечества до тех пор, пока не появится явная необходимость. Отсюда следует сделать вывод, который окажется во многом не таким приятным и греющим.

По всей видимости, никакого палеоконтакта в истории человечества не было. Никто не прилетал и не делился с нами знаниями, никто не использовал наших предков в качестве рабов. И никто не насаждал религию среди землян. Не представал перед ними в образах богов, ангелов или демонов. Либо же это событие так хорошо скрыто в истории, что его значимость вообще можно ставить под сомнение. Если не оказано явного влияния на ход истории, палеоконтакт - не более, чем простое любопытство ВЦ по отношению к ничем не примечательной планете у желтого карлика. Такое любопытство испытывает энтомолог в отношении муравьев.

Впрочем, ни наше поколение, ни много поклений после него не получат ответа даже на более актуальный вопрос - одиноки ли мы во Вселенной. Ведь только после однозначного ответа, причем ответа отрицательного (нет, мы не одиноки), можно ставить вопрос о палеоконтакте.

Как я сказал в самом начале, наука не запрещает палеоконтакт. Нет никаких оснований для этого. Но такое событие маловероятно и его содержание и необходимость для развитой ВЦ вообще остается под сомнением.

Считается, что первые океаны Земли были богаты железом и потому цвет воды был не голубоватым, как сейчас, а зеленоватым, оливковым, если быть точнее. То есть, из проходящего света отсеивалась почти вся красная составляющая. В этих условиях первые фотосинтетики должны были иметь не обыкновенные сейчас хлорофиллы с максимумами поглощения в красной и сине-фиолетовой частях спектра (да, да, наземные растения любят красный свет и синий), а с максимумами в зеленой области. Хотя, нельзя исключать и вариант наличия хлорофиллов с максимумами поглощения в дальней красной области, как сегодня у единственного вида цианобактерий присутствует экзотический хлорофилл d, который хорошо поглощает красные лучи, а водоросли единственного вида с таким хлорофиллом обитают на больших глубинах.
Мысль о том, какие-то бактерии могли бы заниматься фотосинтезом в таких условиях сама по себе хороша, но на сегодня неизвестны бактериохлорофиллы с максимумами поглощения в области зеленого (500 - 565 нм). У всех бактериохлорофиллов максимумы находятся в более длинных лучах (670 - 1040 нм). То есть, с момента выхода на сушу растения радикально изменили свои пигменты. А, вероятно, сделали это раньше, как только одна из групп прокариот насытила воды океанов и атмосферу кислородом.
Честь эта, по всей видимости, принадлежит сине-зеленым водорослям (цианобактериям). Именно они входят в состав строматолитов - первых, опять же, по всей видимости, сложно устроенных сообществ на планете, которые привели Землю к кислородной катастрофе и вывернули на изнанку всю экосистему. Вот как раз их светочувствительные пигменты фикобилины имеют максимумы поглощения в зеленой части спектра (560 - 570 нм).
Кстати, о том, почему насыщенные железом воды имеют зеленый цвет. Пока в атмосфере нет кислорода (он, как мы теперь знаем, появится гораздо позже), ионы Fe²⁺ (ионы железа в степени окисления 2+ или двухвалентное железо) не могут быть ничем окислены до ионов Fe³⁺, а соединения Fe²⁺ имеют характерный зеленоватый цвет. А железа в водах океанов было много. Это потом оно будет окислено и превратится в залежи железной руды.

Как известно, одним из резких отличий шоссейного велосипеда от многих других являются характеристики т. н. заднего треугольника. Напомню, что это одна из основных частей конструкции велосипедной рамы. Передний треугольник образуется нижней, верхней и подседельной трубами. А задний - подседельной трубой и двумя парами перьев - верхней и нижней. И тут нам снова поможет мой подопытный:

Зеленым обозначены, соответственно, задний и передний треугольники. Эта конструкция рамы обеспечивает максимальную прочность при минимальном весе.
Шоссейный велосипед - особая конструкция. Ее задача - быстрый разгон и эффективное педалирование с минимумом потерь. При большом (широком) заднем треугольнике велосипед будет хуже воспринимать усилие педалирования, так как длинные перья будут длать конструкцию менее жесткой, а, следовательно, больше энергии будет уходить на преодоление инертности системы. В гонках, где быстрый набор скорости является одним из решающих факторов, это очень важный момент. Широкий задний треугольник хорош тогда, когда нужно обеспечить максимальный комфорт велосипедиста (не применяя амортизаторы). Это дорожные прогулочные велосипеды, горные велосипеды и многие другие.
Для шоссейного велосипеда комфорт велосипедиста - совершенно незначительное условие. Он достигается за счет подбора рамы, правильной установки седла и руля, а также - педалей. Все остальное значения не имеет. Все равно, шоссейный велосипед предназначен для езды по ровной дороге. Это преамбула.
А сейчас будет амбула.) Я долго переживал за свой велосипед, в том числе и по поводу рамы. Однако прогуглив интернеты, решил сам посмотреть, что к чему. Для чистоты эксперимента решил посмотреть на рамы чистокровных шоссейников Kona. В качестве примера взял Kona Zign b Kona Red. Чтобы еще более повысить правдоподобность результата, взял еще и классику и авангард шоссейного велоспорта байк Pinarello Dogma. Вот то, что получилось.

Вывод напрашивается сам собой. Рама Kona Jake The Snake не особо отличается от рам истинных шоссейных велосипедов Kona. Уж не знаю, в чем причина такого сходства, но мне оно очень по душе. В общем, и рама Dogma тоже не сильно выбивается из общей тенденции к уменьшению заднего треугольника в линейке Kona. А практический результат один: меняем резину на безпротекторные слики и получаем вполне себе шоссейный велосипед. Да, система у меня компактная и большая звезда в ней всего на 46 зубов, но можно заменить систему на более широкую и с большим числом зубов (50-52 волне достаточно). А кассета вполне себе дорожная.
Так что, мое подспудное желание заменить резину на слики было совсем не беспочвенным.

Вот тут можно вполне посчитать, какую скорость потенциально способен развить ваш байк.

До сезона массовых покатушек осталось буквально три месяца. Даже два, если не считать февраль, который вышел уже почти наполовину. Сегодня даже я, не привыкший торопить события, достал коробку, где у меня хранятся мелочи велосипедные, второй раз протер маслом шипы контактных педалей. Не люблю ржавчину. Вычистил застежки-липучки на шимановских туфлях и подумал, что неплохо бы прикупить еще пару, но уже полегче и пониже. А в прошлые выходные перебрал тормоза. Осмотрел обода, не обнаружив на них ничего фатального, и тормозные колодки. И вот вспомнил про то, что хотел написать пост про тормоза.
Итак, у всех на велосипедах (за исключением особых экстремалов и катающих по треку) есть тормоза. У кого-то гидравлика и диски, у кого-то механика и тоже диски или же, как у меня, механические ободные тормоза. У вас, скорее всего, это тормоза системы V-brake, у тех, кто обладает шоссейным красавцем - это клещевые тормоза. У меня же кантилеверные тормоза системы Avid. Но все это - частности. Общее у тормозов всех типов одно: две колодки зажимают колесо или диск, закрепленный на колесе, не давая колесу крутиться или замедляя это вращение. Энергия при этом переходит в тепловую и велосипед останавливается. О, как!
Обычно тормоза воспринимают как нечто вполне само собой разумеющееся и не уделяют им должного внимания. Но мало того, многие даже не знают, как правильно тормозить. От этого происходит множество несчастных случаев с падениями, ушибами, ссадинами и даже рассечениями и переломами. В особо тяжелых случаях велосипедист рискует оказаться поперек дороги на пути других велосипедистов или автотранспорта. Поэтому сразу после того, как вы научите кого-то крутить педали и посадите на новенький велосипед, научите его правильно тормозить. А я сейчас вам подскажу в меру своих знаний, как это делается.
Итак, у велосипеда два колеса (переднее и заднее), тормозов (точнее, тормозных механизмов) тоже два и тоже передний и задний тормоза. Какие они - не важно. С гидравлическими тормозами проще управляться, для их срабатывания не требуется большое усилие на ручке тормоза, но они сложнее в обслуживании и стоят весьма недешево. Механические тормоза требуют большей силы, но не в разы. С ними вполне справится и девушка. Зато их проще ремонтировать, а цена хороших тормозов системы V-brake гораздо ниже, чем у сносной гидравлики. Так или иначе, вы катитесь на велосипеде и перед вами возникает препятствие или опасность, которые требуют от вас тормозить.
Каким тормозом пользоваться? Большинство велосипедистов сразу же ответят - передним. Это справедливо для механических тормозов. Так как из-за меньшей длины тормозного троса усилие с тормозной ручки передается на рычаги механизма с гораздо меньшими потерями и колодки смыкаются на ободе или диске быстро и плотно. Трос заднего тормоза длиннее, поэтому торможение задним тормозом не такое резкое и даже требует большего хода ручки тормоза. Но кроме всего прочего:

При резком торможении одним только передним тормозом чревато воздушным путешествием через руль на асфальт или другую твердую поверхность. Происходит это по той простой причине, что существует явление инерции. Когда колесо блокируется тормозом, остальная часть велосипеда с пассажиром-водителем не может остановиться мгновенно и продолжает движение по прежнему курсу. Но, так как колесо уже не может вращаться, велосипед начинает вращаться вокруг колеса.
При резком сбрасывании скорости передним тормозом многие новички перелетают через руль. Причем, если дело происходит на спуске, то тормозной путь велосипеда с правильным торможением может оказаться короче тормозного пути велосипедиста, выжавшего ручку тормоза до предела.
Обладателям дисковых тормозов стоит помнить еще и том, что при торможении возникает высокая нагрузка на спицы колеса все по той же причине. Ободу сбросить свою кинетическую энергию некуда. Спицы изгибаются и могут даже лопнуть.

Торможение задним тормозом, как мы уже знаем, не столь эффективно. На практике только 30% эффекта торможения может быть обеспечено задними тормозами. То есть, если мы одинаково сильно выжмем оба тормоза, то передний тормоз будет тормозить в 2,3 раза сильнее заднего. Соответственно, для получения такого же усилия на переднем тормозе, как на заднем, требуется почти в два с половиной раза меньшее усилие на ручке. Но задний тормоз не менее важен.

Торможение задним тормозом, даже ввиду того, что он слабее переднего, может привести к неприятным последствиям. У велосипеда есть такая часть рамы, как перья. Это те части, которые на моей модельке закрашены оранжевым. И не зря. При торможении задним тормозом возникает нагрузка на перья. Бывает даже так, что при резком торможении гидравлическими тормозами тонкие перья лопаются. Конечно, это должен быть или очень старый велосипед, или плохая сварка, или тонкие перья на раме специфичной раме. Справедливости ради стоит сказать, что такое случается редко.
Чаще всего при резком схватывании тормозов на ободе или диске заднее колесо начинает идти юзом. Иначе, колесо вращается медленнее, чем должно, исходя из скорости велосипеда. Колесо начинает скользить по поверхности дороги. В этом случае собственно работа тормоза становится малоэффективной, можно потерять управление велосипедом. А так как велосипед устойчив только в движении, теряя управление над ним в момент торможения появляется вполне определенная возможность свалиться с велосипеда.
Любое неправильное движение в таком случае приводит к вилянию велосипеда задней частью и, в конце концов, к падению велосипеда с велосипедистом на бок и короткой поездке по асфальту уже не на колесах, а на локтях, бедрах и щиколотках с голенями. Ну, и поломанным велосипедом.
Поэтому, чтобы такого не случалось, действуем так: пользуемся всегда обоими тормозами, по возможности со сравнимым усилием на колесах, то есть, давим на ручку заднего тормоза несколько сильнее. Но не забываем, что резко брать тормоза на себя не нужно, если в этом нет очевидной необходимости. Но обязательно, даже взяв тормоза с большим усилием, нужно давить на обе ручки. Тогда усилие будет распределяться равномернее. Не стоит зажимать тормоза непрерывно. Нажимайте на ручки тормозов и отпускайте их, чтобы не блокировать колеса. Так вы избежите еще и излишнего перегрева, сохраните колодки и обода.
При этом велосипедисту нужно сместить центр тяжести назад. Причем, сделать это нужно, не поднимаясь. Распрямите руки, будто отталкиваясь от руля. Голова при этом находится на одном и том же уровне. Если распрямиться, то центр тяжести поднимется на несколько сантиметров и вероятность перелететь через руль или упасть увеличится. Чем ниже центр тяжести системы велосипедист-велосипед, тем она устойчивее в вертикальном положении.
Но, если ситуация такова, что вы даже двумя тормозами, даже выжав ручки с максимальным усилием, видите, что затормозить не успеете, падайте на бок, одновременно пытаясь развернуть велосипед вперед себя. Лучше пожертвовать велосипедом, чем собой. Велосипед пролетит дальше вас и весьма вероятно его увидят водители. А увидев, затормозят раньше, чем их путь пересечете вы.

Ну, наконец, я сподвиг сам себя на почти героическое действие - написать пост о палеопочвах и о процессах, которые с ними связаны, которые их формировали. Тема, надо сказать, куда более сложная, чем многие другие в разделе истории Земли. Нельзя просто рассказать о почвах в контексте теории эволюции. Иначе получится чистое почвоведение. Мне же интересно приложение этой науки к истории жизни на Земле, показать, что и как изменялось, оставляя свой след в процессах почвообразования. Прежде всего потому, что само понятие почвы всегда неразрывно связано с живыми организмами. Растения и животные - главные почвообразователи. Только при развитой флоре и фауне возможны вообще какие-то процессы образования почв. Причем эти флоры и фауны должны быть наземными, то есть сухопутными. В морях и океанах почва не образуется. В реках - тем более. Там и механизмы накопления осадков совсем другие.
А как вообще образуется почва? В целом, нет ничего особенно сложного для понимания в этом процессе. Твердые горные породы разрушаются внешними воздействиями (температуры, осадки, ветры), измельчаются, на измельченных породах поселяются растения, которые корнями эту породу скрепляют и структурируют, задерживают на месте. Среди растений поселяются мелкие животные (насекомые, черви, мелкие млекопитающие). Вся эта биомасса, отмирая, приносит в почву огромное количество органических веществ, которые накапливаются, повышая общую плодородность. Отмершие остатки растений, разлагаясь не полностью, дополняют структуру почвы, повышают ее пористость, облегчая аэрацию. Мелкоразмерная фауна тоже почву рыхлит, копает, питается в ней, оставляет продукты жизнедеятельности и там же отмирает, снова делая вклад органических веществ. Кроме всего прочего, многие растения накапливают азот, в почве обитают азотфиксирующие бактерии, да вообще, микрофлора почв по своему разнообразию едва ли может быть описана. А еще в почве обитают и растут грибы, простейшие, вроде амебы, всякие коловратки, тихоходки, черви-нематоды. В целом можно говорить о развитой экосистеме почв, со своим микроклиматом, стратификацией. Разные почвы и устроены по-разному, и видовой состав организмов имеют различный. Но это сейчас, в наше время.
Почвы не всегда были такими, какими они предстают перед нами сегодня. Большую часть истории Земли почв не было вообще. Вот так, не существовало и все. И даже в более или менее близком к современному виде почвы-то появились совсем недавно (опять же, в масштабах всей истории Земли). И причины такой ситуации станут понятны, если перечитать первые два абзаца. Но будем последовательны.
Что такое - пустыня? В нашем с вами представлении пустыня - это территория с резко проявляющимся бедным видовым составом флоры, ее разреженностью или даже полным отсутствием. А еще немаловажным признаком пустынь являются скудные осадки или полное отсутствие таковых (снежные арктические и антарктические пустыни даже не принимаем во внимание, так как о почвах там говорить не приходится). То есть, чем меньше осадков, тем более пустынным будет пейзаж. Эта картина настолько для нас естественна, что иная ситуация нам сложно представляется.
Но ситуация на Земле в далеком прошлом была совсем иная, почти что вывернутая на изнанку. Чем больше было дождей, тем пустыннее представлялся ландшафт. Дожди, ветер, перепады температур разрушали твердые горные породы, измельчали их и выносили на равнины. Кажется, все происходит, как и сейчас: реки несут на равнины мелко измельченную горную породу (песок, глины и т. д.). А этот вынос во многих случаях дает львиную долю минеральной составляющей, ведь на уже размельченной породе легче обосноваться и процесс преобразования таких наносных остатков в почву будет идти гораздо быстрее. А так ли было всегда?
Учебники рисуют почти идиллическую картину ранней Земли, когда уже первые растения вышли на сушу. Тут и там, редкими скоплениями торчат риниофиты (примитивные споровые сосудистые растения), в прибрежных участках полным полно водорослей. Эти риниофиты и становятся первыми поселенцами суши. Но они появляются в девонском периоде, а еще раньше, в силуриском уже существуют еще более примитивные растения - куксонии - которые в конце силура становятся распространенными и постепенно вовсе замещаются первыми сосудистыми, которые к уже упомянутому девону занимают сушу. То есть, вот не было ничего много миллионов лет, а потом почти ниоткуда появились сосудистые растения, самые сложно организованные, кстати. При этом недавно общепринятым было мнение, что водоросли, каким-то образом перебравшись в пресноводные водоемы, постепенно выползли на берег. Здесь поставим жирную галочку и возьмем на заметку.

(диорама - заросли Cooksonia)

Другой интересной особенностью является появление уже в силуре в отложениях типично почвенных животных (пауки тригонотарбы, многоножки из Diplopoda, некоторые другие). То есть, эти организмы встречаются в виде фоссилий, отпечатков, остатков и т. д. Это очень важное замечание, так как почвенные животные гораздо реже сохраняются в фоссилизованном виде. Водным флоре и фауне попасть в геологическую летопись намного проще. Но морская фауна существует по крайней мере с венда, а вот пресноводная в силурийском периоде никак себя не представляет и ее следы появляются позже, в уже упомянутом девоне. То есть, складывается интересная ситуация: классическая картина говорит, что сначала водоросли из пресных водоемов вышли на сушу, где сформировали растительный покров, дав начало первым сухопутным сосудистым растениям, а уже потом через литораль, находя укрытие в обнажаемых отливами прибрежных зарослях водорослей животные (прежде всего членистоногие) вышли на сушу и там освоились.
Последовательность эта прямым образом противоречит геологической летописи, в которой недвусмысленно «записано»: почвенные, то есть, практически сухопутные животные появляются раньше пресноводных водорослей. На много миллионов лет. А вот пресноводные моллюски, скорпионы, харовые водоросли - это уже следующая страница. Ставим вторую галочку. Это длинное отступление о том, кто же первым выбрался на сушу поможет нам понять историю почв Земли.
Дело в том, что родословная высших растений (мхов, папоротников, голосеменных и покрытосеменных) традиционно выводится из харовых водорослей, которые во множестве могут быть найдены практически в любом пресном водоеме. Почему традиционно? Потому что с высшими растениями харовые сближаются по многим признакам (репродуктивная система, сложно устроенное слоевище, одинаковый набор пигментов и т. д.). Кажется, вполне логично выводить высшие растения, которые впоследствии сформируют облик суши, как раз их Charophyta. Что вот именно эти водоросли, показавшись из воды, быстренько разошлись на разные ветви и освоили сушу. Но тут есть одна большая загвоздка. Если растения выбирались на сушу из водоемов, должно существовать большое число остатков, иллюстрирующих такой переход (от водных к сухопутным) вместе со следовавшей за растениями фауной. Но практически водоросли в пресных водоемах появляются как бы сразу («из-под куста»).
Может возникнуть вопрос: а почему такая жесткая привязка к пресным водоемам? Прежде всего потому, что пресноводная флора и фауна гораздо более предрасположена, кажется, к переселению на сушу. Как правило, пресноводными являются внутренние водоемы (реки, озера, лужи), они более склонны к обмелению и пересыханию, чем моря и океаны. Поэтому местным флоре и фауне постоянно приходится существовать в условиях полузатопления, когда уровень воды падает. Кроме того, харовые, если считать их предками наземных растений, - преимущественно пресноводные водоросли. В морях, в соленой воде, их наберется всего несколько видов и этот переход в соленые воды вторичен. Но, если вы читали прежние опусы о теории эволюции и истории жизни, то, возможно, вспомните, что до определенного времени не существовало понятия береговой линии. На Земле практически повсеместно в местах стыка суши и воды имели место быть амфибиотические ландшафты, которые Кирилл Еськов назвал «ни суша, ни море». Почему так?
А здесь самое время вернуться к почвам. Как уже было сказано, почвы образуются при участии животных и растений. Последние не только поставляют органику, но и структурируют почву, удерживают ее. Поэтому хорошо развитые почвы существуют даже в условиях постоянного выпадения осадков, которые способны только на вынесение из них минеральных и органических веществ, но сильного размыва самих почв не происходит (в норме, конечно). Растения на этих почвах регулируют снос минеральных частиц, формируют и укрепляют береговые линии и регулируют собственно сток талых, дождевых и прочих вод. Именно тогда, когда существует развитая растительность, начинает формироваться система устойчивых внутренних водоемов, рек и озер.
Но до этих пор снос минеральных частиц с суши в океаны плащевой, то есть, по всей поверхности, с очень короткоживущими руслами. Вода размывает основную породу, разрушает ее и сносит в моря не по каким-то определенным, как сейчас, направлениям, а по всей линии контакта суши и моря. Если можно найти сейчас что-то подобное, то это должно выглядеть примерно так:

В таких условиях, когда постоянные мутные водные потоки несли огромное количество измельченных горных пород, никакая сухопутная жизнь не представлялась возможной. Крупных растений еще не было, как и крупных животных. А мелкие постоянно заносятся осадками и погибают. А потом все это может сноситься в океаны. Вряд ли в таких условиях вообще возможно выйти на сушу. У водорослей слабо развита корневая система, представленная ризоидами, которые хорошо удерживают растение в грунте, когда то находится в воде. Но на суше совсем другие условия, кроме всего прочего требующие развития механических тканей. А куда же выходить, если нет почвы, в которой можно закрепиться? Во многом именно поэтому настоящих растений на суше не будет очень долго. Как раз до самого девона. Так вот, не смотря на все это первые почвы известны уже в силурийском периоде. Они примитивные, слабо развитые, но это почвы. Как такое могло получиться? Логично предположить, что до самого силура на суше уже существовала какая-то растительность, но это входит в противоречие со всем, что сказано выше. Оно и в самом деле противоречиво. Однако, противоречит оно не само себе, а всей природе додевонской Земли. Давайте предположим, как это могло быть.
Еще в ордовикском периоде, непосредственно предшествующем силурийскому, на суше появляется группа мелких, если не микроскопических водорослей, которая в условиях уже описанных влажных пустынь (поставьте в кавычки, если хотите) чувствует себя вполне приемлемо. Им не требуется корневая система для закрепления. Они образуют так называемые водорослевые корки. Нечто подобное уже существовало и называется цианобактериальными матами. Результаты их деятельности известны как строматолиты. Но цианобактериальные маты должны большую часть времени находится в воде и кроме того составлены исключительно прокариотами, которые на истинную многоклеточность не способны.
Какие именно водоросли появляются на суше в ордовике? Вероятно, какая-то группа зеленых водорослей, имевших совсем микроскопические размеры, но способных к образованию достаточно плотного покрова, как раз той самой водорослевой корки. Они дают начало сухопутным растениям, которые сходны по своей организации с современными печеночными мхами, но меньших размеров. Они образуют плоские сообщества, селящиеся на выносных породах. Но, как мы уже видели, вынос горных пород не зарегулирован и носит плащевой характер. Это дает первым сухопутным растениям огромные возможности - они расселяются достаточно далеко от воды, следуя, однако, наиболее влажным областям, ведь пока у них нет никаких приспособлений для регуляции водного обмена. В то же самое время именно двумерная организация - главный недостаток таких растений. Лежа на субстрате, они никак не защищены от занесения, что регулярно обеспечивается водными потоками. В таких условиях, как можно догадаться, есть только один выход - расти вверх и развивать корневую систему, чем эти первые растения и займутся далее, а пока водорослевые корки начинают формировать первые примитивные почвы, которые служат плацдармом для животных, сначала поселяющихся в этой почве. Видимо, такие почвы успешно формировались на протяжении всего оставшегося ордовика и далее - в силуре.
А вот дальше происходит интересное событие. На суше водоросли дают начало куксониям и ей подобным. Причем долгое время даже в начале девона куксония - единственное растение уже макроскопического класса. А чуть позже уже появляется развитая и разнообразная флора риниофитов, а чуть раньше - опять же в силуре - появляются харовые водоросли, заселившие амфибиотические пресноводные ландшафты. Таким образом, высшие растения и харовые водоросли - две параллельные линии, ведущие начало от одного предка.
С момента заселения суши риниофитами начинается формирование более совершенного почвенного покрова. Растения развивают корневую систему, но вплоть до каменноугольного периода плащевой снос продолжает преобладать. Дело в том, что сами риниофиты обитали, по всей видимости, в очень влажных ландшафтах. Ни о каком настоящем завоевании суши речи не шло. Вся жизнь кучковалась около воды. Все, до чего дошли риниофиты - это формирование прибрежных зарослей в полузатопленных ландшафтах. Но это имело решающее значение. Эти плотные риниофитные сообщества начали работать, как фильтры, задерживая в своих зарослях значительную часть сносимых осадков, чем начинают формировать береговую линию и настоящие пресные водоемы, которые впоследствии сыграют важную роль в оформлении наземных позвоночных.
Лишь только с приобретением развитой проводящей системы растения смогли продвинуться дальше. Это произошло с оформлением группы плаунов, которые уже имеют механические и проводящие ткани, а также устьица на листьях, что может говорить в пользу того, что они обитали в условиях куда менее влажных, чем их предки. Но кроме того у плаунов развивается корневая система, которая кроме доступа к минеральным веществам нужна и для закрепления в субстрате. И вот уж теперь начинается регулирование стока. Растения скрепляют почву, заселяют водоразделы и окончательно. В каменноугольном периоде уже практически отсутствует нерегулируемых снос, о чем говорят залежи каменных углей. Более поздние почвы уже хорошо развиты, так как формируются по тем же принципам, что и современные, с развитым растительным покровом, своей экосистемой и микрофауной.
Не берусь судить, удалось ли мне задуманное в начале, как рассказ о связи истории почв с историей жизни, но надеюсь на это.

Тут намедни интернеты рвет новость о диэлектрическом процессоре, который в перспективе уже через несколько лет можно будет разогнать до 1 Phz (петагерца, то есть 10¹⁵). Публика неистовствует, требуя новые процессоры едва ли не прямо сейчас и предвкушая быстродействие.
Но у медали есть другая, весьма неприглядная сторона. Во-первых, неизвестно, как поведут себя эти самые диэлектрики в реальной работе. Возможно, процессоры просто откажутся работать стабильно и предсказуемо. Во-вторых, сама идея световой накачки весьма сомнительна, так как потребует, прежде всего, наличия лазера, который нужно будет охлаждать. Как изменится устройство компьютеров и не станут ли они слишком дороги для домашнего применения - неизвестно. Да и точность позиционирования лазера на диэлектрике будет всегда одним из краеугольных камней технологии. Сейчас-то ничего не нужно позиционировать, все подается по шинам и прямо на конвейер. Но это все проблемы относительно решаемые.
Вот что действительно важно, так это то, что такой мегапроцессор, обладая фантастической частотой, даже работая в составе многопроцессорных конфигураций, ничего принципиально не изменит. Он останется обычным процессором, с прежней архитектурой. Вычисления останутся двоичными и ни о каких алгоритмах Шора даже речи не может быть. То есть, на решение задач, которые гипотетические квантовые компьютеры будут решать за несколько минут, даже процессору в 1 Phz потребуется огромное количество времени.
Ну, и юмористический подход: с выходом нового процессора Майкрософт выпустит новую Windows, так что тормозить все будет также и никакой разницы мы не увидим.

Почему не выгодно, чтобы каждый человек в государстве занимался тем, что ему по душе, почему нельзя воспитать каждого так, чтобы основным приоритетом было общее благоденствие? Может быть потому, что тогда государство потеряет контроль над своими гражданами и поменяется с ним местами? Может, потому, что тогда граждане будут полностью контролировать государство? И вот почему:
Пока у каждого человека есть проблема реализации самого себя, проблема применения своих способностей и желаний, пока есть люди, которые вынуждены думать о чем-то более насущном, чем общее благоденствие, есть возможность управлять ими, создавая мнимость заботы об их нуждах. Тогда эти люди будут проявлять лояльность к власти, какой бы она ни была. Понятно, что загнать в такое положение нужно максимальное число людей.
А что будет, если каждый найдет себе занятие и применение? А тогда любое действие государства, залогом благополучия которого являются эти люди, будет немедленно отражаться на каждом гражданине. Общество тут же почувствует изменения как положительные, так и отрицательные. При этом положительные перемены лишь укрепят авторитет государства в глазах его граждан. А вот отрицательные вызовут недоверие и, как следствие, различные методы противодействия. Но государство ничего с этим противодействием сделать не сможет, ведь общество - единственная опора такого государства и залог его благоденствия, а, значит, залог благоденствия каждого представителя власти. Кому это выгодно? Никому.
А пока есть те, кому свои личные проблемы важнее проблем общих и таких будет большинство, власть имущие спокойно попивают свой вечерний чай и вряд ли задумываются о тех, кем они управляют.

Фрэнд kosh_toshido подогнал, а я тут поделюсь.

Исходя из написанного ниже, я могу показаться еретиком, отступающим от основ эволюционной теории. Однако, как мне кажется, нужно изложить одну мысль, которая меня терзает и изводит уже не первый месяц.
Проблема: в каждый момент времени на Земле существует множество разнообразных флор и фаун, а также множество их существовало в предшествующие эпохи. Так или иначе, но каждые из этих предшествующих флор и фаун вымерли в свое время, замещаемые и вытесняемые новыми, более прогрессивными. Так вот это меня и заинтересовало. И снова, вероятно, я не скажу ничего нового для тех, кто сведущ в биологии и экологии в ее чистом виде.
Флоры и фауны никогда отдельно друг от друга не существуют, это бессмысленно в своей сути. И те, и другие всегда и во все времена были тесно связаны и зависимы друг от друга, образуя биоценозы, сообщества со своей уникальной структурой и системой внутренних связей, направлениями потоков вещества и энергии. Это основы основ экологии. Чем разнообразнее эти связи, чем их больше, тем выше устойчивость сообщества, тем больше, так скажем, его буферность, то есть - способность сопротивляться внешним негативным воздействиям. Другими словами, чем выше биоразнообразие в сообществе, чем уже экологические ниши, занимаемые его членами, тем более высокой буферностью будет обладать это сообщество.
Однако биоразнообразие - неоднозначное понятие. Сообщество может содержать десяток видов, занимающих одну эконишу, потребляющих один и тот же ресурс, а другие оказываются мало или вовсе не востребованными. Может быть и другая ситуация: в сообществе максимально наполнены экониши и на каждую из них претендует пара-тройка видов. Каждый доступный ресурс используется с максимальной возможной эффективностью.
В первом случае сообщество окажется уязвимым ввиду низкой буферности перед негативным воздействием, во втором - наоборот, будет устойчиво и сможет более длительный период сдерживать негативное воздействие, часто, ценой выпадения некоторых звеньев. Но, так как этих звеньев достаточно, то потеря одного или двух из них не ведет к критической ситуации и не нарушает общей структуры. Для сообществ первого типа потеря одного звена может стать фатальной, так как на любом из его звеньев жестко завязано все функционирование сообщества.
Сообщества, внутри которых поддерживается идеальный или почти идеальный баланс, называются климаксными и условно могут существовать неограниченно долго даже при том, что периодически будут происходить сукцессии и смена членов сообщества. Такое сообщество можно назвать динамически устойчивым, если все изменения в нем цикличные.
А теперь - к чему такое длинное введение в экологию: если рассматривать в ретроспективе смену флор и фаун (а, следовательно, сообществ), то вполне логичным кажется вывод о существовании такой формы естественного отбора, которая работает над целыми сообществами, минуя и оставляя вне поля своей деятельности отдельные организмы и их популяции.
Вполне возможно, что это эволюционная ересь, но, как мне кажется, такие подходы существуют и никак не противоречат основам концепции естественного отбора. В самом деле, если сообщество представляет из себя систему со множеством внутренних связей, реагирующую на внешние воздействия, то на определенном уровне абстракции оно может быть представлено, как некая условная единица отбора. Разнообразие, необходимое для работы отбора, обеспечивается тем, что в разных локусах биоценоза существуют различные группировки организмов, занимающих примерно одни и те же экониши.
Можно говорить о том, что любому организму, являющемуся членом сообщества, выгодно сохранение существующего биоценоза, так как он обеспечивает этот организм условиями для существования. А мы же помним, что любое эволюционное изменение фактически никому не нужно и добровольно никогда не происходит. Эволюция - процесс вынужденный и весьма затратный, а эти самые затраты никому не нужны. Поэтому каждый член сообщества стремится минимизировать действие дестабилизирующего («шатающего») фактора. Для этого требуется сохранять и даже увеличивать буферность сообщества. А это возможно лишь увеличением количества внутренних связей и направлений потоков вещества и энергии.
Внешние для сообщества факторы, таким образом, постоянно испытывают каждый локус сообщества на устойчивость, давая возможность каждому проявить себя. Те локусы, которые при данных конкретных условиях показывают большую устойчивость (читай - буферность, так как абсолютно устойчивых сообществ нет и не будет, и каждое из них рано или поздно может быть уничтожено), получают преимущество и возможность расширить «зону покрытия». Если же локус не отвечает требованиям, он постепенно деградирует и замещается другим, более «жизнеспособным».
Пойду дальше и выскажу мысль о еще большей ереси: вся эволюция отдельных организмов в значительной степени подчинена не интересам популяции и вида, а интересам того сообщества, биоценоза, в которых он обитает. И чем дальше заходит образование внутренних связей члена с сообществом, тем более зависимым от биоценоза становится вид. Со временем вид уже невозможно отделить от сообщества и перенести в радикально отличающееся другое. Перемещения возможны лишь между отдельными локусами. В крайнем случае перемещение возможно между сходными, близкими по структуре сообществами, где находится ниша для вида, максимально сходная с прежней.
А что же сукцессии? А сукцессии - это вполне закономерные смены сообществ, что является частью их нормального состояния. Часто сукцессии даже увеличивают буферность сообщества, а в других случаях сукцессии приводят сообщество путем закономерной замены одних членов другими к состоянию климакса. Условно этот процесс можно считать одной из адаптаций на уровне биоценотического отбора.
Вот такая эволюционная ересь. Теперь можно ругать и анафемствовать.

Вразумительная и обстоятельная дискуссия (научный спор, обсуждение и т. д.) с креационистами и противниками теории эволюции невозможна в принципе. Причиной тому весьма простое обстоятельство, которое часто считается априорным и никогда особо не выносится в качестве самостоятельного аргумента.
Прежде всего, теория биологической эволюции является научной теорией. То есть, сам статус - «теория» - придан этой концепции вовсе не зря. Теорией можно называть лишь ту систему взглядов, которая, обладая предсказательной способностью, имеет еще и достаточный и непротиворечивый доказательный материал. В данном случае теория эволюции не только непротиворечиво объясняет факт эволюции, но и в достаточной (более, чем достаточной) мере подтверждена наблюдениями. Также у эволюционной теории достаточно высокая предсказательная способность. Это показано на примерах многих находок, которые сначала были предсказаны и даже частично описаны (а также для них были определены примерные временные рамки), а потом уже были обнаружены палеонтологами.
В лагере противников теории эволюции все совсем не так однозначно, как может показаться с первого взгляда. Казалось бы, какие в данном случае могут быть разногласия? Если признавать теорию эволюции несостоятельной, не должно быть никаких существенных споров между ее противниками. Достаточно набрать существенное количество материала, свидетельствующего против факта эволюции живых существ. И здесь поле деятельности фактически ничем не ограничено. Кажется, существует даже особое учреждение - Институт креационных ислледований (ИКИ), занимающийся проблемами т. н. научного креационизма. Но пусть не покажется вам странным, что ИКИ не ведет никакой реальной научной работы. Основная его деятельность лежит в области пропаганды и распространения идей «научного» креационизма. При должном желании эта организация (имеющая, кстати, неплохое частое финансирование и достаточно широкую поддержку в обществе) могла бы организовать научную работу хотя бы на уровне описания. Вопреки всем ожиданиям, этого не делается. Небольшие «набеги» с целью «посмотреть» не считаем.
Тому причиной весьма известное обстоятельство: креционизм не является научной концепцией, не обладает, соответственно, всеми необходимыми признаками. То есть, не может непротиворечиво объяснить факт эволюции, не имеет никакой предсказательной силы и не подтвержден никаким материалом. Не менее важно, что среди креационистов до сих пор не выработано общих понятий и терминологии, а также какого-либо определенного подхода к проблеме биоразнообразия. Между различными течениями в креационизме идут не менее ожесточенные споры, чем наукой и креационизмом.
Надо сказать, что креационисты это прекрасно понимают и тщательно избегают ситуаций, в которых эти слабые места могут быть использованы даже для публичного разоблачения. Скажем, давно известное приглашение к дискуссии. Креационисты жалуются (часто представляя это, как заочную победу), что научное сообщество никак не реагирует или же открыто отказывается от дебатов. Из этого делается достаточно звонкое заключение: ученые понимают, что эволюция ошибочна и боятся начинать дискуссию.
Что же происходит на самом деле? На самом деле в научном сообществе принят такой порядок ведения дискуссий, согласно которому перед ее началом четко определяются пределы обсуждения, четко оговаривается применимость терминологии. Часто это делается не явно, так как внутри научного сообщества уже имеется устоявшаяся система понятий, которой следуют все. Поэтому нет необходимости отдельно оговаривать эти моменты. Также принято четко следовать теме дискуссии, не отклоняться от нее. Это своеобразная культура научного спора.
Так вот, как правило, приглашений к дискуссии (скорее, это нужно называть вызовом) от противников теории эволюции предостаточно. И научное сообщество, в общем-то, не отказывается вступить в эти дебаты, но лишь выдвигая встречные условия, что вполне правомерно. А условия эти таковы: строго определить круг вопросов, которые будут обсуждаться и привести к общему знаменателю используемую терминологию. Скажем, часто звучит требование, в других случаях совершенно обоснованное, предоставить достоверные переходные формы. Однако на предложение противникам ТЭ дать четкие критерии таковой в их понимании всегда следует отказ и перевод дискуссии в другое русло, либо вообще полное ее прекращение. Аналогичная ситуация имеет место, когда от оппонента ученый требует определиться со значением применяемых терминов, так как они у креационистов весьма и весьма расплывчаты и не могут быть конкретизированы даже самими креационистами, что заставляет, в свою очередь, затягивать дискуссию выяснением четкого значения и положения термина в общей система, а также приведения его в соответствие с научной терминологией (разговаривать на разных языках будет проще, если есть переводчик, не так ли?).
На деле же это выглядит примерно так: согласившись на дискуссию, представитель научного сообщества начинает планомерно и без истерии объяснять суть теории эволюции и почему именно она верно объясняет факт эволюции. Причем, он справедливо полагает, что речь идет о биологической эволюции, ведь именно ее теория эволюции и описывает. Как только становится ясно, что его аргументация неубедительна, оппонент от креационистов может резко перескочить с теории эволюции живых организмов на происхождение самой жизни и даже на происхождение Вселенной, рассчитывая таким образом посрамить ученого.
Такая же ситуация имеет место и в случае требования доказательств, которые, как правило, сводятся к требованию уже упомянутых переходных форм. Правда, даже в случае явного поражения в этом вопросе, креационист, как правило, начинает двигать ворота, заявляя, что это, де, не переходная форма, а самостоятельный вид, который мог бы существовать всегда и независимо. На предложение конкретизировать, каким именно критериям должна отвечать форма, следует отказ, либо же невразумительный ответ, который ничего не определяет.
Как становится ясно, никакого научного спора между креционистами и эволюционистами не может быть в принципе. Ведь креационизм силен до тех пор, пока у нему не предъявлены такие же строгие требования, как к научной концепции. В противном случае вся постройка рассыпается. Не удивительно, что креационисты никогда не вступают в строго научные дебаты, а вся их деятельность не выходит за рамки пропаганды среди тех, кто весьма и весьма далек от науки. Авторитетами же для них являются отнюдь не биологи, которые, кажется, должны лучше разбираться в вопросах биологической эволюции, а философы, математики, писатели, общественные деятели, историки и вообще все, кто к биологии не имеет никакого отношения. То есть, высказывание знаменитого историка (философа, математика, писателя) относительно теории эволюции, а, особенно, если это высказывание негативно по отношению к теории эволюции, априори имеет больший вес для креационистов, чем высказывание биолога-эволюциониста или палеонтолога, которое будет положительным. Спорить же с крупными учеными-биологами не решается ни один креационист.

Profile

epoxyde

February 2017

S	M	T	W	T	F	S
			1	2	3	4
5	6	7	8	9	10	11
12	13	14	15	16	17	18
19	20	21	22	23	24	25
26	27	28

Syndicate

Page Summary

Семинар
Напряженность знания
«Разумность» животных
Сессия в политехе
Венд генетический: размышление второе
О том, как подрались маммалии и рептилии
Десять вопросов учителю биологии (6 – 10)
Десять вопросов учителю биологии (1 – 5)
PhaseOne vs. LightZone
О палеоконтакте
Примечательно
О треугольниках
Про скорость велосипеда
Тормозить не грех
Земля расскажет (краткий очерк об истории почв в контексте эволюции жизни)
100 гигагерц?
Про правильное государство
Квазивиды
Еретическое эволюционное
О невозможности осмысленной дискуссии

Style Credit

Base style: Five AM by winterfish
Theme: Your Smile by krja

Expand Cut Tags

No cut tags

Page generated Jun. 18th, 2025 10:46 pm

Кто рисовал? Какой-то бес, который жил всего чуток.

Entries tagged with теория

Семинар

Напряженность знания

«Разумность» животных

Сессия в политехе

Венд генетический: размышление второе

О том, как подрались маммалии и рептилии

Десять вопросов учителю биологии (6 – 10)

Десять вопросов учителю биологии (1 – 5)

PhaseOne vs. LightZone

О палеоконтакте

Примечательно

О треугольниках

Про скорость велосипеда

Тормозить не грех

Земля расскажет (краткий очерк об истории почв в контексте эволюции жизни)

100 гигагерц?

Про правильное государство

Квазивиды

Еретическое эволюционное

О невозможности осмысленной дискуссии